Хихикнув, я покачала головой:

— Неа… Улыбнись, и тогда перестану!

Дурацкий шантаж, но Телониус даже не усмехнулся глупой шутке. Снова впился в меня золотым жадным взглядом:

— Красава, пожалуйста! — он почти простонал это.

А я покачала в ответ головой:

— Я не Красава, не называй меня так. У меня другое имя. — С этими словами, дурея от того, что меня не отталкивают, я оперлась ладонями о мужские плечи, снова привстала на цыпочки и коснулась губами сухих мужских губ…

Телониуса будто парализовало. Он застыл. Мышцы под моими ладонями ощущались как камень. Да и губы были жесткими, неподатливыми. Будто… ему неприятно? Но… Я же своими глазами видела!.. Неужели я ему ни капельки не нравлюсь? Внутри меня будто что-то оборвалось.

Вергарки, к коим я и отношусь, всегда смело брали то, что им нравилось. Для нашей расы в порядке вещей, если женщина первая предлагает мужчине отношения. И обычно никто не отказывается. Потому что вергарки поголовно обладают почти идеальными фигурами, наделены соблазнительными округлостями и впадинками во всех нужных местах, а самое главное, не предъявляют претензий, если после нескольких бурных совместных ночей мужчина исчезает за горизонтом. И я как-то не ожидала, что в мой самый первый раз тот, кого я выбрала, просто побрезгует мной.

Это больно, когда тобой пренебрегают. Очень больно. Проведя еще раз губами по неподатливым губам Телониуса и не дождавшись ответа, я отстранилась. Радужное настроение развеялось как дым. Пришло отрезвление. И понимание, что не все в этой Вселенной мне доступно. Горько покосившись на каменное лицо сиренита и ощущая, как внутри меня нарастает боль, я отступила и обхватила себя за плечи руками. Будто понимая, что еще немного, и я просто рассыплюсь. Как осыпались прахом мои надежды и мечты.

— Извини, — ломким шепотом выдавила из себя, избегая смотреть в золотые глаза, — это больше не повторится. Я… Я… — Слова не подбирались, а в горле будто битое стекло перекатывалось, раня меня изнутри. Я попробовала снова что-то сказать, так толком и не определившись, как оправдаться: — Ты… Я… — И с ужасом ощутила, что еще мгновение, и я просто упаду на пол и разревусь, рассыплюсь на крохотные осколки и просто перестану существовать.

Развернувшись, я метнулась в угол, туда, где виднелась неприметная дверь, по всем параметрам ведущая в санитарный блок. Непослушными пальцами схватилась за ручку, и через мгновение влетела внутрь, сразу же захлопывая за собой дверь и блокируя ее.

Ноги не держали. Я осела на холодный металлический пол и зажала себе рот ладонью. Из груди рвались рыдания, из глаз уже давно текли соленые реки, но я не хотела, чтобы об этом узнал Телониус. Не нужно ему знать, что у меня на него ломка, он не виноват в том, что слишком чистоплотен, чтобы связываться с неразборчивыми в связях вергарками. Впервые в жизни я от души прокляла свою расовую принадлежность.

Наверное, это нелепо, но сидя на полу санблока и давясь угрожающей задушить меня в своих объятиях истерикой, я продолжала надеяться на то, что Телониус передумает. Постучит в дверь, извинится, попросит выйти. И воскресит возникшее между нами волшебство. Скорее всего, именно по этой причине я и зажимала себе рот ладонью. Чтобы услышать его тихие слова. Его зов. Но время шло, а в каюте было тихо. И с каждой секундой усиливалась уверенность, что сиренит, что бы он там ни говорил, с вергаркой связываться не желает. И вот тогда меня окончательно накрыло.

6. Глава 5

Наверное, я заснула, обессилев от слез и отчаяния. Прямо там, на холодном полу санитарного блока. А может, просто отключилась, не знаю. Но пришла в себя спустя какое-то время от жуткого холода и боли в онемевшем от неудобной позы теле.