Где живет любовь. Семейные истории в дискретном формате Валентина Нестерова
Фотограф Галина Балалаева
© Валентина Нестерова, 2023
© Галина Балалаева, фотографии, 2023
ISBN 978-5-0060-3592-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Ночные миражи…
Готовясь к вечерней трапезе, солнце расстелило на лужайке перед домом волшебную скатерть с ажурным рисунком весенней листвы. Почти детское ожидание сказки охватило её. Ирина развернула кресло-качалку так, чтобы, раз! она могла не спускать глаз с внучки, дотошно изучающей жизнь насекомых в траве и, два! не упустить шанс подставить лицо ласково тёплым солнечным лучам.
Ноздри пьют настоянный на травах воздух…
Иногда поэтические строчки самовольно выплывали из неведомых ей сердечных глубин.
Под парусами сильных чувств…
Сильные чувства – непременное условие…
– Ира! Ира! Смотри, жучки играют в паровозик, – нарушила лирический ход её мыслей Ариша.
– Пусть играют, – улыбнулась внучке Ирина.
Никому бы и в голову не пришло, что она бабушка.
В сорок пять выглядела на тридцать. Линии тела с годами не расплылись, спасибо Создателю, профессиональному графику.
– А куда они поехали? – полюбопытствовала внучка.
– В страну любви…
Ирине захотелось прикусить язык, но было поздно.
– Можно, я с ними?
– Домой?
– В страну любви, – упрямо уточнила внучка.
– Твой дом и есть страна любви, видишь, даже жучки ползут к своей маме, – попыталась выкрутиться Ирина.
Не могу же я сказать, что они занимаются групповым сексом!
– Мама им приготовила ужин?
– Да. Салат из одуванчиков. А ты испеки своей кукле пирог…
Доверительно посмотрев на бабушку, Ариша тут же забыла о жучках и принялась печь из песка кукольные пирожки.
Детская психика мобильна.
А взрослых прошлое не отпускает.
Первый опыт любви к ней пришёл в пятом классе… вдруг! После новогодних каникул за партой в соседнем ряду появился новенький.
Вихрастый. Ушастый. Умный.
Не задавака, хотя вопросы учителям задавал на засыпку.
Занимался боксом, общий язык с мальчишками нашёл сразу.
На девчонок почти не смотрел.
В её сторону бросал иногда странные взгляды, которые заставляли её сердце ускоренно биться.
Одним словом, она влюбилась.
В самый неподходящий момент.
Накануне летних каникул.
Три месяца расставания показались тремя годами.
Она много читала, часто рассматривала своё отражение в зеркале.
Репетировала новую встречу, любовный взгляд в ответ…
И всё зря!
Он стал не Он!
Худой, длинный, кадык на шее, прыщи на лбу.
Хоть школу бросай!
Хорошо, первое сентября выпало на субботу.
– Какао не будет, молоко сбежало, – встретила на пороге бабушка.
Что твоё молоко? От меня любовь сбежала! – прошмыгнула мимо она.
Попыталась воплотить свою беду в стих.
– У любви как у пташки крылья, – пропела за закрытой дверью бабушка.
Выпорхнули следом слова.
Почувствовала себя одинокой.
Хотела заплакать.
Поняла: двустишия для её горя – чересчур короткий формат.
Решила написать сказку.
Название родилось само собой: Сбежавшая любовь.
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, жили-были мальчик и девочка…
На этом вернулись с работы родители!
С получки купили вина.
Выпили.
Стали выяснять отношения.
Она закрылась в своей комнате.
А ночью…
Её разбудил не крик, не стон, клич!
Зов!
Глас, раздавшийся из родительской спальни.
Потом она услышала горячий шёпот, смех, всхлипыванье.
И с ней что-то произошло…
Она увидела странные картинки, которые потом нередко беспокоили её.
Повзрослев, попыталась описать наваждения словами-набросками…
От правдивости видений родилось чувство, будто в одной из прошлых жизней она была дочерью хозяйки публичного дома, изысканного вертепа крамольной любви. И оседлавшая её версия увязалась за ней, то есть, она нашла бы, о чём поговорить с тем, кто первый сказал: запретный плод сладок.
С физиологами связываться бы не стала.
Не поспоришь, если научно установлено: мозг, одурманенный любовью, генерирует эйфорию, вызывающую галлюцинации.
Любовь – изменённое состояние сознания…
Влюблённых тянет друг к другу, как наркоманов к дозе.
У каждого считанное количество этих доз.
Потом наступает ломка.
Отношения рвутся, или прилипают к привычкам…
И всё же, несмотря на собственный горький опыт, ей удалось сохранить простодушную уверенность: любовь однажды постучится в её дверь!
– Родиона пригласили на семинар по цифровой этике. Я с ним. Посидишь с Аришей? – позвонив день назад, скороговоркой спросила дочь.
Естественно, она с радостью согласилась.
Давно не видела внучку, по смартфону не в счёт. Два года пандемии – из жизни вон! Потом уход из поликлиники, оформление статуса самозанятой, работа по специальности логопеда в избирательном штабе кандидата, который не справлялся с шипящими буквами. Фома Фомич очень хотел стать депутатом, основами ораторского искусства овладел с лёту, над дикцией трудился как вол, в результате обаял избирателей и победил на выборах, сполна расплатился, обеспечив ей минимум год заслуженной праздности…
– Купишь билет, сообщи рейс, Родион встретит, – от радости застрекотала Ника.
– Я лучше… автобусом, – попыталась увильнуть она от встречи с зятем, которого считала для себя слишком умным.
Рядом с ним слова вылетали у неё из головы, отчего ей приходилось, словно молитву твердя: молчание – золото! с глубокомысленным видом замыкаться в себе.
– Не выдумывай! С тех пор как твоего косноязычного питомца избрали в думу, Родион жаждет поговорить с тобой о связи дикции с демократией. Всё! Жду звонка. Пока!
– Пока!
Самое неведомое на свете слово – «пока».
Пока, что?
Не исповедуешься, то есть, не признаешься в своих грехах?
Это Фоме Фомичу она могла брякнуть: демократия схожа с сексуальной забавой – от случая к случаю зазовут народ в кабинку, выбрать партнёра; сунет он, народ, бюллетень в урну с чувством «имел я его»; и за минуту удовольствия потом годы терпеливо сносит безразличие своего избранника.
Депутат поощрительно хохотнул в ответ.
А она сочинила поэтический статут:
Соблазнов больше…
Куда без них?
Человечества не случилось бы, если бы не вечный двигатель, триггер всех перемен – Соблазн!
Начну разговор с того, что наука доказала воздействие слова и звука на всё живое: людей, животных, растения, воду…
В случае с Фомой Фомичом я не только излечила его от логопатии, но и расширила словесный запас, что обогатило его мысли и чувства.
Затем спрошу: есть ли у цифры чувства, то есть, мораль, этика, или хотя бы правила хорошего тона?
И мой наимудрейший зять поддастся соблазну самовыражения…
А мне останется только внимать ему и благодарно молчать!
Набросав мысли-тезисы своего образа действий, она поумерила пиетет перед Родионом, обрела равновесие, заказала билет…
В салоне самолёта скорости не ощущала.
Вспоминала свой, связанный с появлением внучки, визит в Каравай-град, куда из-за напавшей на планету пандемии отправилась с мужем трудиться на удалёнке Ника.
Затерянный в лесу городок их впечатлил…
Каравай-град – заповедная зона…
Природный Ноев ковчег…
Рай на земле…
Она по привычке разложила слово «каравай» на слоги: кара и вай!
Обратилась к Далю, словарь гласил: кара – казнь, худая жена – кара Господня!
Зачем-то расстроилась.
Помчалась проверить: не собираются ли тучи над головой Ники?
Туч не обнаружила…
Как и договаривались, Родион встретил её в аэропорту, но разговора о демократии не завёл, сообщил: к ним заехал участник семинара Игорь Ильич Каргин, автор статьи «Цифра и буква как сперматозоид и яйцеклетка», которая наделала много шума…
И почти всю дорогу о нём…
Не просто антрополог – философ!
Изучает сакральный смысл тяги человека к Богу…
Предостерегает от цифрового насилия…
Прогнозирует: рост невежества на почве ИИ…
Поросший мхом, ворчливый старик! – поставила она крест на философе.
– Лучше расскажи, как там Ариша? – решительно приземлила зятя.
– Говорливый ручеёк, не наслушаешься, – млея от гордости, сообщил он.
– А что Ника?
– Тестирует игру «Исполни свою мечту»…
– С детства любила фантазировать… – с неким сомнением заключила она.
– Мечты красят человека, – заступился за жену Родион.
– Ира, Ира, смотри, солнце съело мой пирожок и покатилось домой, – без тени сомнения подкинула к небу песочное лакомство Ариша, и уточнила, – в страну любви!
– Если бы у Адама с Евой было счастливое детство, они бы всю планету превратили в страну любви, – будто из воздуха выткался в полушаге от неё незнакомый мужчина.
– Вы кто? – окинула его намётанным взглядом Ирина.
Высок. Сухопар. Наполовину сед. Стрижка свежая, ёжиком. Скулы едва выдаются, из чего следует: тип умеет себя контролировать и, скорее всего, принадлежит к одному из знаков «земли».
– Игорь Ильич. Полчаса как вернулся из рая. А вы, Родион сказал, Ирина Игнатьевна, лого-вед!
– Не лого-вед, а логопед! – осознав, что перед ней тот, кто объявил букву яйцеклеткой, задиристо поправила она.
– Наши предки считали: ведать значит распоряжаться по праву. Прошу прощения, если невольно обидел… – отступил на шаг Игорь Ильич.
