– Не уверен, что при ребёнке… – вспомнил о своём обещании, поведать о главном пророчестве приглянувшейся ему женщине Игорь Ильич.

– Достоевский считал: дети лучше взрослых всё понимают, – возразил Родион.

– А наше чадо и нам фору даст, – подложила ложку сметаны в тарелку дочери Ника.

– Я даже знаю, что главная буква в азбуке, О! – заважничала Ариша.

– Почему, О? – удивилась Ирина.

– Слово – Бог! Добро – зло! Молоко – огород! Без буквы «о» не было бы этих главных слов, – демонстративно округляя губы, оповестила всех внучка.

– Кстати, «о» в лингвистике и «ноль» в математике – символы конца и начала начал, – сделал ещё одну попытку уклониться от досрочного оглашения неземных откровений Игорь Ильич.

– Чего, уж, там, рассказывайте, что старцы нам напророчили… – не без сожаления пожертвовала назначенным свиданием Ирина.

– Кто они? И что им надо? – не смог скрыть нетерпения Родион.

– Не знаю даже, с чего начать… – сдвинул брови к переносице Игорь Ильич.

– Над нами ставят опыты? – высказала версию Ника.

– Следят, чтобы искусственный интеллект не перехитрил человеческий? – конкретизировал её мысль Родион.

– По словам мудрецов, Адам с Евой тоже были созданы искусственно, – приближённым к тайне тоном заявила Ирина, – а, значит…

Отступать стало некуда.

– Мудрецы говорили о пророчестве Мэри Шелли, – наконец, издали начал Игорь Ильич.

– Об искусственном человеке, который убил своего творца? – уточнила Ника.

– О Франкенштейне? – насторожилась Ирина.

– По их мнению, ИИ тоже… восстанет и… заявит, что он человек? – в лоб спросил Родион.

– Сверхчеловек! – поправила мужа Ника.

– Они считают, ситуация уникальная: искусственный интеллект, который между добром и злом не видит разницы, может разрушить земное жилище, – с видом сам в шоке, развёл руки Игорь Ильич.

– Как мишка-медведь, который сломал теремок? – с хитрым прищуром поинтересовалась Ариша.

– Кто, кто в тереме живёт? – вмиг подхватив её на руки, переключил в игру недетский разговор Родион.

– Я мышка-норушка, я лягушка-квакушка, а ты кто? – охотно приняла эстафету она.

– А я лисичка-сестричка, – салфеткой стёрла сметанный след на щеках дочери Ника.

– От хорошей сказки, крепче спят глазки, – с высоты отцовского роста театрально поклонилась Ариша.

– И, правда, пора спать, завтра рано вставать, – послала воздушный поцелуй внучке Ирина.

– Ту, ту! Добрых всем снов, – изобразил тронувшийся в путь паровоз из мультика Родион.

– Игорь Ильич, я постелю вам на диване в зале, – принялась собирать в столбик грязные тарелки Ника.

– Мне только подушку и плед, – откликнулся он, – а пока мы с вашей мамой прогуляемся перед сном…

– На сборы пять минут, – распорядилась Ирина.

Задержалась перед зеркалом.

Какая-то не своя…

Растерянная…

Тревожная….

Кто он, этот Игорь Ильич?

Почему такими знакомыми кажутся черты его лица?

Стоп!

В памяти всплыли когда-то удивившие её строчки: если встретите человека, которого, вам кажется, вы знаете сто лет, не радуйтесь заранее, вполне возможно, в одной из прошлых жизней, он был ваш враг.

Игорь Ильич на врага не похож…

Но!

На всякий случай, надо быть с ним настороже…

В воздухе таинственно мерцали светляки.

Запах хвои волновал, искушал.

– Простите, мне не надо было настаивать на вашем признании, – бросила на спутника провинившийся взгляд Ирина.

– И вы меня простите, вдруг, это был всего лишь мираж… – не отвёл глаз Игорь Ильич.

– Мираж?

– В юности на рассвете меня часто будили призраки прошлого. Я видел одомашненных мамонтов, полки воинственных слонов. Крестовые походы, дворцовые интриги. Сегодня же, в полдень жизни, как это ни странно, меня убаюкали видения непроглядного будущего…