Метр за метром. Шаг за шагом. Плавное наступление двух мужицких фронтов. Изабелла заметила. Конечно заметила. Её взгляд скользнул через плечо, поймал их навязчивое движение – и выдал всё, что она думала: «Фу. Какие бесстыжие. Началось.»

Она чуть дернулась, резко изменила траекторию танца и словно бы невзначай оттанцевала прочь, оставляя их в дурацком вакууме посреди танцпола.

Оливер первый не выдержал и громко расхохотался, ткнув пальцем в Даниэля:

– Ха! Видал, как тебя слили?

Даниэль усмехнулся, тоже ткнув в ответ:

– Меня? Это от тебя она спасалась!

Они развернулись на пятках и дружно двинулись к барной стойке, пританцовывая на ходу, будто признавая поражение без лишней драмы.

Бар принял их, как родных сыновей. Они взяли по новому бокалу и, облокотившись на стойку, начали наперебой подначивать друг друга:

– Слушай, твоя техника "пьяный павлин" реально не сработала, – хмыкнул Даниэль.

– А твоя "я тут случайно оказался, но я офигенный" – вообще провалилась с треском! – отыгрался Оливер.

Они смеялись. Их общее поражение было даже приятным. Потому что в этой игре они всё равно оставались собой – двумя бесстыжими мечтателями, для которых процесс был важнее результата.

Бар был их островком спасения после позорного бегства с танцпола. Оливер залпом осушил бокал и хлопнул Даниэля по плечу:

– Ну что, дружище, каково быть проигравшим?

Даниэль усмехнулся, качая головой:

– С таким партнёром по атаке? Мы были обречены.

Они смеялись громко, искренне, без горечи. Потому что знали: эта битва не стоила того, чтобы всерьёз её переживать.

Именно в этот момент к ним подошёл Лукас.

– Даниэль, – сказал он с лёгкой улыбкой, – пора.

Оливер понимающе приподнял бровь:

– Иди, светило.

Даниэль поставил пустой бокал на стойку, поправил пиджак и пошёл за Лукасом. Спокойно, без лишней напыщенности, как человек, который не боится, что его будут оценивать.

Они подошли к группе "шишек" – старших менеджеров, акционеров, представителей центрального офиса. Все в идеально сидящих костюмах, с ухоженными лицами, с глазами, в которых всегда светится только два вопроса: «что ты умеешь» и «что ты стоишь».

Лукас хлопнул Даниэля по плечу, как своего воспитанника:

– Позвольте представить. Даниэль – один из наших лучших. Надёжный, умный, инициативный. Моя возможная правая рука в будущем.

Даниэль пожал несколько рук, ровно, уверенно. Без заискивания, без лишнего рвения – с той самой лёгкой самоиронией, которая делает людей запоминающимися.

Краем глаза он выискивал в зале её. И увидел. Изабелла стояла чуть в стороне, с бокалом в руке. Она смотрела на него. Не отводила взгляда. И в этом взгляде было всё: лёгкое уязвление, скрытая обида, вопрос – почему он, а не я?

Она, которая всегда работала безупречно, соблюдала правила, следовала инструкциям. И он, вчерашний гуляка, весельчак, балагур – получает шанс, о котором она мечтала. Её губы дрогнули. Но через секунду она снова надела свою безупречную маску равнодушия.

Даниэль едва заметно усмехнулся, но на этот раз – с оттенком сладкой, уязвлённой победы. Он не сделал ни шага в её сторону. Не попытался показать триумф открыто. Но внутри него разливалось то особое чувство, которое бывает у мальчишки, переигравшего ту, кто посчитала его не стоящим внимания.

"Смотри, кого ты потеряла."

Он видел в её взгляде то, что хотел увидеть: Уязвлённую досаду. Молча признанную ошибку. И этого было достаточно. Сегодня он выиграл. Красиво, тонко – и до последней ноты.

Утро.

Даниэль открыл глаза и на секунду не понял, где он. Потолок расплывался в лёгком тумане, голова гудела так, словно в ней устроили репетицию марша. В комнате пахло: вчерашним вином, чужими духами, усталостью. Все звуки были приглушёнными, словно он лежал под стеклянным колпаком.