Зато Подольский оправдывает оплаченный контракт и встречается нас с инвалидной коляской и двумя медсёстрами прямо у подъезда для Скорых.

— Сколько? — только взглянув на Крис, рявкает слишком молодой для заслуженного врача мужик.

И пока я соображаю, что именно он от меня хочет и в какой валюте, мышка смотрит на часы. На моём, кстати, телефоне.

— Воды отошли пятнадцать минут назад.

Она что, специально засекала?

— Кристина Владимировна, я же предупреждал, — недовольно отзывается Подольский, — надо было госпитализироваться ещё два дня назад!

То есть не у одного меня претензии.

Хмыкнув, я понимаю, что надо отъехать на парковку, но и оставлять Крис одну тоже как-то…

— Я пойду с ней.

Впихнув телефон мне в руку, какая-то неадекватно бесстрашная мышка решает все дилеммы сразу. И вместе с Крис на коляске, врачом и медсёстрами скрывается в здании.

И мне не остаётся ничего другого, кроме как освободить машино-место.

11. Глава 11

В приёмную я вхожу уже почти в себе.

Добавляет оптимизма и разговор с начальником ГИБДД, в котором он убедил меня, что проблем не будет. И что через пару дней меня не вызовут повесткой для лишения прав.

— Никита Александрович? — строго интересуется полная тётка, охраняющая вход в святая святых.

— Вроде того, — хмыкаю я, представив, как будет рвать на себе волосы брат.

Как же, первый ребёнок от любимой женщины, а он мячик по полю гоняет.

— Проходите. — Поднявшись, она выдаёт мне халат и маску. — Прямо по коридору и направо. Там увидите холл, где можно подождать.

— Спасибо.

Спустя две минуты, два коридора и бесчисленное количество пластиковых дверей, затянутых матовой плёнкой, я нахожу тот самый холл. И мышку в нём нахожу, она съёжилась в кресле и снова не радуется этому миру. Я, в общем-то, сегодня тоже не радуюсь, но у меня хотя бы нет ни стеклянного взгляда, ни рук, обнимающих себя за плечи.

— Крис увезли?

Мышка вздрагивает, взгляд принимает более-менее осмысленное выражение, а сама она выпрямляется в кресле.

— Да, у неё там, — она хмурится, видимо вспоминая. — Раскрытие. Кажется, семь сантиметров. Александр Иванович сказал, что это много и что так она родила бы прямо в офисе.

— Это Крис, — хмыкаю я, — у неё всё через… упрямство. Никого не напоминает?

Чистенький и опрятный холл идеально подходит одной из самых дорогих и, что важнее, квалифицированных больниц города. Светлый пол, светлые стены, два окна. Приличная мебель в виде трёх кресел, кофейного стола и дивана. И два автомата.

Не спрашивая мышку, я соображаю кофе себе и какао ей. Холл наполняется сладким ароматом горячего шоколада и ванили. Настолько ярким, что даже у меня в голову закрадывается мысль, а не составить ли мышке компанию.

— Держи. — Я протягиваю ей высокий и плотный стакан, который венчает основательный слой белой молочной пены.

И получаю в ответ благодарный взгляд, который вдруг окупает и мою признательность начальнику ГИБДД, и всё остальное. Но резкий, в условиях почти полной больничной тишины, звонок разрывает непривычное ощущение.

— Да! — Я резко отворачиваюсь и обнаруживаю, что мой кофе давно готов.

Да с чего меня так клинит-то? С симпатичной мордашки? Как будто их таких мало было.

— Костя, что с Крис? Вы успели? — беспокойство в Анином голосе раздражает.

Но, взяв кофе, я выдыхаю и подхожу к одному из окон, оказываясь у мышки за спиной.

— Всё нормально, успели.

Вокруг роддома удачно раскинулся хвойный лесопарк и, делая первый и обжигающий глоток, я наблюдаю за качающимися от ветра раскидистыми ветвями. Сегодня пасмурно, но даже серое небо не портит общей картины. Хотя при солнечной погоде она наверняка выразительнее раз в десять.