Ферреро видел мир на марше, на вершине пирамиды, в разгар триумфа количественного принципа. Когда он казался непобедимым, надежным и устойчивым, как гранитная скала, когда жизнь сияла кристальной уверенностью в безопасном будущем. Тем не менее, сразу по возвращении из Америки, где современная цивилизация достигла самых передовых высот; в Париже, в Лондоне и в Берлине, откуда в новый мир посылались надежды на блестящую победу, Феррера, одинокий в своей интуиции, обнаружил слабость опор, на которых держалась цивилизация самого европейского из веков (Raditza 1939: 15–16).
То был настоящий расцвет европейской культуры! Ферреро четырежды выдвигался номинантом на Нобелевскую премию по литературе. В 1924 году его кандидатура была представлена Бразильской Академией литературы (Academia Brasileira de Letras) от имени Карлоса Магальяйнша де Азередо, посла Бразилии при Святом Престоле. В 1926 году он почти получил ее, однако победила Грация Деледда[56]. Недаром Муссолини никогда не ограничивал его в правах и не пытался арестовать, опасаясь общественного резонанса, хотя за ним постоянно следили. Когда ГФ решил отправиться в изгнание, он смог получить визу благодаря вмешательству короля Бельгии. И все тот же Муссолини, более того, объявил себя страстным почитателем книг Ферреро.
Основанный маэстро, музей играл центральную роль в Галактике Ломброзо. Поэтому нам необходима краткая преамбула о музеях Другого в Италии. По сравнению с иными странами, начавшими кампанию по организации Всемирных выставок еще в 1851 году (например, Лондон), Италия плелась в конце. Ее единственная универсальная выставка была проведена только в 1911 году в Турине, по случаю пятидесятилетия Королевства (Labanca 1992: 35). К примеру, музеи войны, распространившиеся в Великобритании и Франции сразу после Первой мировой войны, в Италии почти не встречались – там работало всего лишь несколько музеев оружия. В целом, интеллектуальная жизнь отражала создание единого государства и новых столиц (Турин, Флоренция, и, наконец, Рим). В Италии усилия были куда слабее сконцентрированы, сильнее рассеивались, как в области музеев, так и выставок: похоже, таковы были последствия традиций жизни городов-государств, в отличие от большинства давно централизованных европейских стран{59}.
Задержка развития сказывалась не только на организации музеев, но и в целом на создании антропологии как науки. Журналы и ассоциации антропологов оставались маленькими и слабыми, ресурсы их были ограничены. По-прежнему полезно и интересно изучать редакционные комитеты и издательства. Журнал «Архив антропологии и этнологии», основанный ПМ в 1871 году, приглашал в редакционный совет многих крупных иностранных ученых. Технологию лично проверил ПМ, когда в 1871 году создавал и укреплял Итальянское Общество антропологии и этнологии. В него вошли многие известные персонажи (Дарвин, Брока, Катрефаж, Бертильон) наряду с менее известными, но отнюдь не менее профессиональными. В связи с этим интерес представляет случай с Его Величеством Педру II, императором Бразилии и страстным посетителем восточных обществ (он интересовался санскритом) и флорентийскими антропологами (Lowndes 2009).