После смерти ЧЛ его последователи, под влиянием колониализма и других течений, выбрали разные пути. Энрико Ферри, писавший антивоенные тексты для социалистического ежедневника Avanti! и управлявший им столь яростно, что на него даже писали жалобы представители военно-морского флота, радикально изменил свои взгляды. Как и другие социалисты, уже в 1913 году он приветствовал аннексию Ливии Итальянским королевством. После Первой мировой войны стал фашистом. Гульельмо Ферреро и его дочери, сохранявшие относительную близость к радикалам и социалистам, осудили колониализм прежде всего как высшее проявление жестокости фашизма. Тем не менее, как и многие антифашисты своего времени, они не выказывали особой международной солидарности с колонизированными народами.

То, что я называю Галактикой Ломброзо, обладало «твердым» ядром, в центре которого находились две его дочери: Джина и Паола. Обе вышли замуж за сотрудников отца. Джина – за ГФ, который вместе с ЧЛ написал книгу «Преступница», опубликованную впервые в 1893 году. Паола – за Марио Каррара, физиолога, управлявшего изданием АР и музеем после смерти ЧЛ в 1909 году, вплоть до увольнения в 1932 году, когда он отказался присягнуть на верность фашизму. Паола помогала Джине составлять биографию отца, но была, по сравнению с Джиной, менее увлечена публицистикой. Она предпочитала сочинять весьма популярные рассказы для детей и основала новый детский журнал Il Corriere dei Piccoli («Курьер для маленьких»), где и публиковалась под псевдонимом «тетя Мария». Паоло приговорили к трем месяцам заключения при авторитарном правлении Криспи за статью, которую сочли экстремистской. Приговор был заменен чем-то вроде домашнего ареста благодаря активности семейства Ломброзо, собравшего петиции в защиту не только от социалистов, но и от Гаэтано Моска[54] и членов королевской семьи. Это свидетельствует о том, что семья и Галактика были достаточно прочны. Тесную связь с ними поддерживали два верных соратника, тоже из журнала: юрист Энрико Ферри и врач Сальваторе Оттоленги. Чуть подальше держались Раффаэле Гарофало, неаполитанец благородных кровей, политический консерватор – позднее он отказался от этой дружбы, чтобы погрузиться в политику, – и сицилиец Ничефоро, социалист. Сципио Сигеле, психиатр-позитивист Энрико Морселли и Джузеппе Серджи тоже регулярно публиковались в издании.

Их всех объединяла итальянская позитивистская антропологическая школа{57}. ГФ был интеллектуалом высшей пробы: он защитил диплом в юриспруденции, потом занимался историей, а под конец – политической философией. Он писал в самых разных жанрах: научно-академические статьи, журналистские опусы и литературные произведения. ГФ поддерживал важные контакты с выдающимися деятелями науки, среди которых был Жорж Сорель – с ним его познакомил еще ЧЛ во время обсуждения вопроса цезаризма, казавшегося особенно распространенным среди представителей латинской расы (Simonetti 1972). Подвергался ГФ критике и со стороны безжалостного Грамши за «лорианизм»[55] и за участие в том, что сегодня определяется как «социализм для профессоров» (то есть социализм академического типа, никак не связанный с борьбой классов). Эта критика, впрочем, относилась ко всей позитивистской школе. Быстрый анализ сети контактов и обществ, которые посещал ГФ, показывает, на самом деле, как в те годы осуществлялось постоянное взаимодействие между правыми и левыми интеллектуалами. Хорошим примером может послужить его искренняя дружба с Гаэтано Моска, с которым он поддерживал тесное общение (Mongardini 1980)