Галактическая тюрьма времени – 3: Смоделированный людьми Бог Кислотный Писатель

Когда я впервые задумался о написании этой книги, меня манила мысль погрузиться в мир русского комьюнити в Твиттере – живого и насыщенного пространства, полного ярких умозаключений и страстных дебатов. Я хотел создать нечто, что отразит суть этих виртуальных взаимодействий. Но, как это часто бывает, вдохновение завело меня далеко от задуманного. Вместо анализа твитов и мемов я оказался в обсуждении того, как кто-то испытывает не самые приятные ощущения, что, как оказалось, можно было поймать в сетях иронии и юмора.

Прошло полгода, и, несмотря на мой оптимизм, книга столкнулась с неоправданной цензурой. Меня это, честно говоря, не сильно расстроило – ведь, как это часто бывает с настоящими творческими искателями, меня осенило новым сюжетом, который явился ко мне во снах, словно знамение свыше. Я взялся за перо снова и начал писать, невзирая на все преграды.

Однако отечественные пропагандисты, как будто чуткие стражи спокойствия, не оставляют меня в покое. Я нашел себя в бесконечном цикле редактирования, шестую версию своей работы, где каждая правка становилась новым вызовом и очередным шагом в странный и запутанный лабиринт. Так и продолжается эта игра с самовыражением, где каждая идея подвергается цензурным атакам, а желание рассказать свою правду сталкивается с диктатом формальности.

Эта книга – не только результат многих дней работы, но и отражение борьбы за право голоса в эпоху, когда слово может стать опасным оружием. И, возможно, в своих странностях и казусах, она обретет свой смысл.

Выражаю искреннюю благодарность всем, кто стал источником вдохновения и поддержки в этом путешествии. Мировые события, которые так стремительно развиваются, заставляют задуматься о нашем месте в этом мире и о важности моральных принципов, которые остаются со мной, несмотря на все изменения.

Сложно найти слова, чтобы выразить признательность всем существам во Вселенной, которые способствовали моему росту и образованию. Каждая встреча, каждое испытание оставили свой след и помогли мне скорректировать мой жизненный вектор. Я неизменно верю в важность счастья и стремлюсь делиться им с окружающими, даже понимая, что некоторые пребывают в невежестве.

С глубоким уважением к каждому, кто продолжает свой путь, и с надеждой на лучшее, хочу пожелать всем искреннего счастья и просветления.

*Звёзды над Берлином*

Когда Крук опубликовал свой новый роман «Смоделированный людьми Бог», он и не подозревал, что именно это произведение станет как самый большой триумф в его карьере, так и отправной точкой для настоящей личной войны с Колесниковым. Рецензии на книжных сайтах, наполненные лестными отзывами и агрессивной критикой, просочились в их чаты, словно вирус, поражая сердца и умы их последователей и друзей.

В тот день, когда Колесников написал на своей странице в социальных сетях сравнение, которое гремело, словно молния в ясном небе, он, вероятно, считал, что это всего лишь шутка. «Крук делает то, что умеет лучше всего – уводит читателя за собой в глубины банальности, с которых надежды на восход ввысь нет», – гласил его комментарий. Друзья, еще недавно создававшие вместе уникальные литературные произведения, теперь стали друг для друга изгоями.

Крук, прочитав этот пост, зарычал, поворачиваясь к своему ноутбуку. Он знал, что конфликт с Колесниковым вместе с очевидными язвами стал популярен на платформе. Однако запомнился один аргумент: «Димон, ты действительно считаешь, что твои книжные ходы могут соперничать со стеклянными коктейльными трубочками, которые ты угодливо прописываешь на страницах своих романов?»

«Стеклянные коктейльные трубочки?!» – хохотал в ответ Колесников, заполнив чат острыми комментариями, наводящими на размышления о мещанской натуре публикаций Крук. Чаша холода, казалось, переполнилась! Каждый раз, перед тем как нажать кнопку «Отправить», Крук взвешивал каждое слово. Он желал не просто выиграть, но и продемонстрировать всем, что на самом деле под капотом его «Галактической Тюрьмы Времени» скрыты глубины, которые не снились самому Колесникову.

Недоступная бездна личных обид и профессиональной зависти заполонила их диалог. Люди, разогретые остротами, начали делиться мемами: один читающий «Смоделированный людьми Бог» и запивающий бокалом вина; другой – Колесников, гордый, со своей книгой, пугающейся локального собеседника. Форма лицемерия в ту пору казалась смехотворной.

Скандал разрастался. Однажды, в наиболее бурную ночь, глаза Крук зловеще сверкали, когда он разразился во всей красе: «Димон, ты меня не знаешь. Ты в своем научном космосе, заблудился среди формул и звёзд. Подумай о том, что я всегда знал жизнь. Я, возможно, пишу о крайностях, но не забудь, кто дарует свет в мраке литературных теней!»

Ответ Колесникова не заставил себя ждать: «И это был в очередной раз трогательный крик о помощи. Как бы тебе хотелось, чтобы твои утопические миры были реальны, но они, увы, остаются лишь нарисованными иллюзиями на страницах. Тексты, далекие от желания заявить о себе». Удары накладывались, и удары становились всё жестче.

Параллельно с тем, как у обоих писателей росло число поклонников и противников, мир их произведений и их личных столкновений сжимался, как пружина в вечном напряжении. Однажды, Крук даже рискнул обратиться к редакциям газет, предлагая провести открытые дебаты о литературе, где бы они могли добиться понимания на должном уровне. Колесников же, в ответ, отправил в Сеть провокационное видео, на котором он, смеясь, утверждал, что Крук бы никогда не мог толком обосновать ничего без примеров из чужих правил лексикона.

В таком пылу страсти и лютости их отношения расплелись, как в паутине. Их поклонники постепенно делились на два лагеря, вынося суждения и накаляя обстановку в комментариях. Одна сторона восхваляла Крук за то, что его произведения их постоянно расчувствовали и уводили в бессмертный мир эмоций. Другая же восхваляла Колесникова за его философские размышления и точечный подход к науке.

Так проходили дни, пока Конференции Литераторов 2024 не объявила Крук и Колесникова главными спикерами. Встреча, на которую вообще не рассчитывали, имела все шансы сделать каждый диалог, а их ответные комментарии в чате стали бы лишь маленькой явью на фоне больших надежд.

Тем не менее, уже через несколько недель после того, как Колесников попал в хоспис, Крук вдруг задумался о том, насколько сильно они отдалились друг от друга. Время неумолимо показывало, что в их великой дружбе искали лишь спасения, и только слепая ненависть теперь оборачивалась так, что что-то хорошее могло произойти из этой клоунады.

Как я уже говорил, в тот день я, вероятно, пил Эль и курил сигарету. Неплохая картина, скажу я. На экране телевидения мелькали новости, предвещавшие нечто тревожное, но я предпочел игнорировать их. Последние недели я избегал подобного контента, предпочитая оставаться в собственном комфортном пузыре. Негативные новости влияли на меня, и я не хотел позволить им испортить настроение.

В тот момент, когда по телевизору неслись тревожные репортажи, я вспомнил, как весело записал свой ролик под учебные сирены. Да, это был тот момент, когда все начали активно гуглить информацию о войне, и мой небольшой клип стал популярным. Я, даже, не знаю, как это произошло – все просто улыбались и говорили, что такой подход к серьезным вопросам – это уникально, весело и свежо. Но время шло, и все изменилось. На Ютубе начали появляться видео с настоящими событиями, и уже не так было весело.

На следующий день в город прилетел мой старый друг. Мы с ним вместе росли, с детства были неразлучными – и вот теперь он стал «иудой» в нашем духовном центре просветления THEAWE. Вечером я решил зайти к нему на работу, покурить табак и поболтать, как в старые добрые времена. Тишина и мирная обстановка создавали иллюзию спокойствия, пока мы с ним стояли и разговаривали.

Вдруг над нами пронеслись военные самолеты. Я поднял голову и, не придавая этому значения, произнес: «Смотри, самолеты!» Словно в какой-то комедии, воздух наполнился гулом и гремящим звуком, но в тот момент меня это совершенно не волновало.

Машинка, так мы называли "одну" из наших знакомых, стояла неподалеку и, похоже, была в панике. Я безразлично продолжал: «Ааааа… А вдруг бомбить будут?»

«Не будут, это учебные,» – успокоил я себя и всех вокруг.

Как я ошибался…

В тот момент мне не пришло в голову, что для кого-то мой легкомысленный комментарий может вызвать мандраж и страх. Я помню, как снова погрузился в лёгкую беседу с другом, погружаясь в воспоминания о наших детских забавах, не опасаясь о том, что происходит на горизонте.

Рядом с нами работали ребята – те, кто провожал отслуживших в армии. Они, конечно, знали все нюансы и детали. Но как-то я был вне этого – наверное, моя серьёзная натура отвернулась от тревог мира. Нам казалось, что это не наша re:альность, что всё происходящее где-то далеко от нас и нас не коснется. Моря новостей о войне, о которых мы читали заранее, казались просто повествованием, а не предвестниками запустения.