Иногда, подобно Еве, родившейся из ребра Адама, во время моего сна рождалась женщина из неудобного положения, в котором я лежал. Её создавало наслаждение, которое я готов был вкусить, а мне казалось, что это она мне доставляла его.

Марсель Пруст “В сторону Свана” ; 1.

– Ганс, если ты будешь продолжать в том же духе, то у меня сложится впечатление, будто в последнее время ты вообще не имел ни одной женщины.

– Почему так?

– Потому что ты рассказываешь такие небылицы, которые в обыденной жизни просто не возможны. Подумать только: исполняет все твои фантазии! Что за чушь? Где ты видел такую женщину?

– У себя дома…

– Врешь! Покажи мне её, я хочу её пощупать, расспросить на сколько твой сегодняшний бред соответствует реальности.

– Это невозможно. Я не могу её с тобой познакомить. Ты видел её фотографию?

– То, что она прекрасна и то, что она была в твоих объятьях, еще ничего не доказывает. Не знаю, где ты откопал эту женщину, но то, что ты говоришь о ней, кроме, конечно её божественной внешности, – чистой воды неправда!.. Нет, ну надо же! ей абсолютно от тебя ничего не нужно, кроме как беспрекословно выполнять все твои желания, попутно дополняя это счастливой улыбкой, нежной заботой, умной беседой и неистовой страстью! Где ты понабрался такого идиллического вздора? Вон посмотри на ту суку: за сотню баксов ты получишь от неё все, кроме улыбки, заботы, умной беседы и пылкой любви.

– А что же тогда остается?

– Вот и я о том же – ничего не остается! Грубость, жадность, злость и вялость! Кого не возьми – кругом один обман! А ты мне сказки рассказываешь.

Друзья изрядно подвыпили и после весьма содержательной беседы отправились по домам. Ганс, открыв ключом дверь своей квартиры, упал на кровать и заснул. Когда он проснулся, было уже четыре часа ночи. На краю его кровати сидела очаровательная девушка и нежно смотрела на помятое после пьянки лицо хозяина. Её внешность не поддавалась никаким описаниям, а тихая, счастливая улыбка, вспыхнувшая на её лице сразу, как Ганс открыл глаза, была бы способна вознести даже самого искушенного мужчину на седьмое небо.

Видно я здорово набрался, – произнес Ганс, протирая глаза. Девушка протянула ему стакан с водой, который уже долго держала в руках.

– Здесь аспирин, я больше ничего не нашла у тебя.

– Спасибо, дорогая, – ответил Ганс. – Тебе опять пришлось меня раздевать и укладывать…

– Ничего страшного. Сейчас я хочу, чтобы тебе стало лучше, а для этого нужно первым делом принять душ.

– Ну нет, только не душ! – Ганс укрылся с головой одеялом.

Прекрасная фея шаловливо набросилась на своего хозяина, приняв вид веселой проказницы. Сколько раз Ганс удивлялся такому оборотничеству, обязательным результатом которого было его поднимающиеся настроение. Казалось, что из всех способов, ведущих к данному результату, она всегда выбирает самый верный. Быть может, тому немало способствовала её обворожительная нагота, с которой она всегда здесь представала, благоухающая чистота, неподдельная искренность, беззащитная влюбленность и её блестящий ум. Быть может, Ганс был и сам немного влюблен в неё и старался ей угодить. Как бы там ни было, но он вылез из-под одеяла, ибо восхитительные прелести юной феи, от которой он шутливо отбивался, полностью разогнали его головную боль и, подняв девушку на руки, побежал с ней в душ.

После довольно долгого и шумного омовения, в результате которого была затоплена вся ванная комната, Ганс со своей любовницей отправился завтракать.

– Вчера я рассказывал о нас другу, он мне не поверил, – произнес Ганс, отрезая кусочек яичницы. – Я бы и сам не поверил, если был на его месте. Совсем недавно я не мог и мечтать о том, что сейчас имею… Нет, мечтать, наверное, мог, но не смел надеяться. Ведь и сейчас то, что я вижу, не является реальностью?