Фрагменты Деметрий Дембовский

«Будьте сентиментальны», – один реликтовый профессор нашего университета искренне верит в чистоту сердец своих студентов.

* * *

В судьбе мужчин любовь не основное,

Для женщины любовь и жизнь – одно,

В парламенте, в суде, на поле боя

Мужчине подвязаться суждено.

Он может сердце вылечить больное

Успехами, почетом, славой, но

Для нас одно возможно излеченье:

Вновь полюбить для нового мученья!

Байрон “Дон-Жуан” . 194.

Глава

Жуан бродил, уединясь от света,

Не понимая собственных стремлений

Ни томный сон, ни вымысел поэта

Не утоляли смутный вожделений:

Ему хотелось плакать до рассвета,

На чью-то грудь склонившись в умиленье

(А может, и еще чего-нибудь

О чем я не решаюсь намекнуть). . 96.

– Слушай, Лешка, я не могу.

– Чего ты не можешь?

– Больше так жить. Она меня доведет до того, что я её изнасилую.

– «Силой женщину взяв, сам увидишь, что женщина рада».

– Хихоньки все, да?

– Отчего же хихоньки? Ведь не слушаются же эти нимфы голоса природы, почему бы тогда нам не сделать доброе дело и не подсобить в этом нашей великой матушке?

– С тобой невозможно говорить! – вскипел Николай. – Человек от любви помирает, а тебе хоть бы что!

– Вот приди к ней и скажи, что помираешь, мол, от любви, больше так жить не можешь и скоро перейдешь на стратегию фавна.

– А я все это время что, по-твоему, делал, – рыбу ловил что ли?

– Ну если она такая непрошибаемая!..

– И ты думаешь, что меня этим успокоил?

– Н-да, тяжелый случай…

Глава

Но выше всех отрад – скажу вам прямо –

Пленительная первая любовь,

Как первый грех невинного Адама,

Увы, не повторяющийся вновь!

Как Прометей, бунтующий упрямо,

Украв огонь небесный у богов,

Мы познаем блаженство – пусть однажды,

– Впервые утолив святую жажду.

«Ерунда какая-то! Чем я плох для неё?.. И как же здорово заловила она меня в свои сети сказкой о первой её любви! Я прямо-таки упивался, предвкушая бурю страсти!.. Тоже мне Сафо нашлась, вторая Татьяна Ларина! Нет, положительно я сошел с ума», – так думал Николай, ехав в метро из института к своей Оксаночке. Признаться, был он не дурак и красотой не обделен, но в жизни ему не повезло. «Нет, определенно, мне нужна восточная женщина, ученица какого-нибудь гарема, а не технического ВУЗа. Сердцу не прикажешь! – скартавил он про себя ответ Оксаны на его просьбы о любви. – Чушь! О какой любви вообще можно было бы вести речь, если бы мы при малейшей трудности прятались за эту дурацкую формулу?». А ведь тогда я был удовлетворен её ответом! Или я просто не понимал смысла слов, а слышал только сладкий голос этой сирены и был готов согласиться со всем, что она говорила?.. Сердце!.. Какая отвратительная метафизика! Она ведь говорила мне, что в шестом или седьмом классе испытывала ко мне “нежные чувства”… Может быть, у неё что-нибудь.. не в порядке? Да что там может быть не в порядке, – порой она о половых проблемах рассуждает с таким энтузиазмом, что самому не по себе становится! Да что я не женился бы на ней в, если бы припекло? Конечно, женился. Нет, тут что-то не так…»

Глава

Она влюблено восхищалась им,

С восторгом целым миром любовалась,

От нежных встреч всем существом своим

Восторженно и смутно волновалась;

Готовая навек остаться с ним,

При мысли о разлуке ужасалась,

Он был её сокровищем… . 173.

Николай остановился около двери квартиры, где жила Оксана, выдохнул воздух, набрался мужества и позвонил. Спустя минуту дверь открылась, и Николай протянул букет роз своей любимой.

– Это в честь чего? – недоуменно спросила она.

– Просто так, – полушутливо ответил Николай.

– Спасибо, но не следовало этого делать, – проговорила Оксана и направилась в комнату.

Гость не перешагнул порога.

– Ты что там стоишь? Проходи, только ненадолго, я сейчас убегаю.

– А поцелуй?

– Какой поцелуй?

– Ну хотя бы в щечку.

– Вот еще чего: или туда или сюда, а то сквозит с лестничной клетки.

– Значит, убегаешь, – грустно произнес Николай, входя в квартиру и закрывая за собой дверь.

– Ох, эти невыносимые дела!

– Отчего же невыносимые? Очень даже выносимые и приятные. Ты никогда не задумывался о смысле жизни?

– И что бы я там надумал?

– Что нужно что-то делать, чтобы быть кем-то и что-то после себя оставить.

– А что бы ты ответила Екклесиасту?

– ....

– ?

– Ты умничать будешь?

– Ну, извини, милая моя, в последнее время я стал что-то слишком раздражителен.

– Лечиться надо.

– …И ты совершенно не уделяешь мне ни минутки времени.

Оксана демонстративно посмотрела на часы.

– Ты торчишь здесь уже целых пять минут и отвлекаешь меня глупыми разговорами.

– Могу я поинтересоваться, куда ты собираешься?

– На работу, а затем в институт.

– Могу я проводить тебя?

– К чему эти лишние телодвижения? Я уже вполне взрослая и способна сама доехать, а ты бы нашел лучше себе какое-нибудь занятие, вместо того чтобы сидеть у моих дверей и ходить, словно тень за мной.

– Ну, будь здорова, – ответил Николай и вышел вон.

Глава V

Она любила и была любима,

Как вся природа диктовала ей,

Боготворя, была боготворима.

Их души в этом пламени страстей

То задыхались, то неумолимо

Взмывали снова к радости своей,

Сердца влюбленных бились, пламенели,

Как будто розно биться не умели. . 191.

«Нет, с этим надо кончать, – думал Николай, выходя из квартиры Оксаны, – и чем быстрее, тем лучше. Боюсь, не долог тот час, когда я вконец рассвирепею и сделаю что-нибудь нехорошее, чтобы отучить её от этих глупостей. Можно ли поверить, что проблема исключительно во мне, что она не может полюбить меня, тогда как на самом деле она очень влюбчивая и влюбляется, чуть ли не каждый месяц?! Сколько её знаю, не помню, чтобы она хоть кого-нибудь любила, – Николай шел по набережной и ломал свою голову. – Утопиться что ли? Если бы её это хоть немножко тронуло! А то ведь обзовет меня дураком и пойдет делать свои дела. Но как же растопить это обледеневшее сердце?

– Ведь это Лешка Овидия в институте цитировал! Да, конечно: «Смолкнут скорее весной соловьи, а летом цикады, а меналийские псы зайцев пугаться начнут, нежели женщина станет противиться ласке мужчины, – как не твердит “не хочу”, скоро захочет, как все». Жди её! Захочет, как же! Соловьи поют все так же, собаки за зайцами гоняются, а женщины стали о смысле жизни рассуждать: оторвали их от прялки, а теперь бегайте за ними, выпрашивайте крохи любви!.. А может, я и вправду с ума сошел и чего-то не понимаю? Да нет, Лешка меня поддерживает, – ему-то сходить с ума не зачем – у него с этим делом все в порядке.

Николай купил пару шоколадных батончиков, чтобы утолить голод, и направился опять к дому Оксанки. – Вот пойду и просижу всю ночь в подъезде у её квартиры!»

Глава V

Они уединились – не уныло,

Не в комнате, не в четырех стенах:

И море, и небесные светила,

Безмолвие песков и гротов мрак –

Все их ласкало, нежило, томило.

Они, обнявшись, наслаждались так,

Как будто были в этот час блаженный

Бессмертными одни во всей вселенной.

Они одни на берегу глухом

Ничьих ушей и глаз не опасались,

Лишь друг для друга внятным языком

В полунамеках нежных изъяснялись.

Язык живой любви нам всем знаком:

Его слова во вздохах выражались.

С тех пор, как Ева пала в первый раз,

Язык любви привычен стал для нас.

. 188, 189.

«…Конечно же, она мне нравится, ужасно нравится, хотя своей бесчувственностью кого угодно доведет до белого каления. А может у меня какая-нибудь патологическая фиксация на этой личности? Вроде она на мамашу мою не похожа, да и вообще ни с чем не ассоциируется… Голову глупостями забиваю! Что ей трудно поцеловать меня, уделить мне побольше времени, быть повнимательней, – неужели я многого прошу?» Тут размышления Николая, восседавшего на ступеньках лестницы, около квартиры Оксаны, были прерваны по причине её высочайшего появления. Николай не ждал её так рано.

– А ты, что здесь делаешь? – опять недоуменно спросила она.

«Как бесят меня эти её наивные удивления!» – подумал он и ответил:

– «Пойду, сорочки захвачу в дорогу и мой зеленый с синим зипунишко».

– Колечка, не заставляй меня беспокоиться о твоем здоровье. Познакомься, – представила она двух вышедших из лифта девиц, – Зоя и Катя.

«Боже, что за имена!..»

– …а это Николай, которому, как всегда, делать нечего.

– Очень приятно, – произнес Николай, заметив любопытство на лицах подруг. – Эти темные подъезды с грязными стеклами, ободранными стенами, поступательным движением лифта и ворчливыми соседями, выносящими мусор, очень вдохновляют. Я художник… Сюрреалист.

– Такой же сюрреалист, как и я – динозавр, – пояснила Оксанка.

«Значит я действительно сюрреалист», – печально подумал про себя Николай.

– Ну, так что тебе надо?

– Я же сказал – жду вдохновения.

– А-а! понятно. Если хочешь, я могу пригласить тебя на день рождения к одному своему другу. Сейчас я забежала домой взять фотоаппарат.

– А там есть грязные стены?

– Ну ты идешь или нет?

– Иду.

Войдя в освещенный лифт, Николай внезапно заметил перемену, произошедшую на голове Оксаны:

– Боже! где твои роскошные волосы?

– Обрезала.

– Д… – еле сдержался он. – Но зачем?

– Надоело: в метро все косятся на меня, да, притом, с ними так возиться долго… А сейчас я стала похожа на мальчика, – миленько вылепила она ещё одну глупость.

Глава V

Час пробил! Их сердца соединились

На берегу среди суровых скал.

Над ними звезды яркие светились

И океан восторгам их внимал.

Их чувства тишиною осветились,