Мои пиршества заключались в созерцании морей, народов, лесов, гор. Я всё созерцал, но спокойно, не зная усталости, я никогда ничего не желал, я только ожидал. [Боже, сколько здесь лжи! Зачем ты ждал, что ждал? Смерти? Лжец!!!] Что люди зовут печалью, любовью, честолюбием, огорчением, – всё это для меня лишь мысли, превращенные мною в мечтания; вместо того чтобы их ощущать я их выражаю, я их истолковываю».
Я разочаровался в ratio, я ненавижу его с его безучастной логикой, я предпочту умереть от абсурда, чем слушать его ничтожные мещанские доказательства. «Я хочу царственного, роскошного пира, вакханалии, достойной века [отнюдь не нашего двадцатого века: в нашем веке вообще мало что есть достойного]… Пусть мои собутыльники будут юны, остроумны и свободны от предрассудков, веселы до сумасшествия! Пусть эта ночь будет украшена пылкими женщинами! Да, мне нужно заключить все наслаждения земли и неба в одно последние объятие, а затем умереть». Мой гедонизм, безусловно, не столь пылок как гедонизм этого молодого человека, но это все же HEDONE!
«Только тот, кто вдыхал тишину пустыни, может понять, что значит просто жить. Просто жить, ради любви, храбрых поступков».
– Юноши должны быть целеустремленны.
– Так если понапрасну потерять лучшее время своей жизни.
– Взрослые мужи должны достичь вершин власти.
– Так если стать рабами общества и идеи.
– Старики должны собирать плоды славы.
– Так если неудовлетворенными и разочарованными ожидать смерти.
– Что же ты хочешь?
– Просто жить, наслаждаться, отведя себе сферу для творчества и изредка нести ей жертвоприношения.
«Я был жертвою чрезмерного честолюбия, я полагал, что рожден для великих дел, – и прозябал в ничтожестве».
О. Бальзак «Шагреневая кожа».
Мне нужна восточная женщина, безумно преданная, боготворящая, страстная, спешащая исполнить любое мое желание. Страстная Элоиза, Юная Гайдэ, Каролина Лем, «златоокая девушка» Бальзака.
Апсара
Антология восточной женщины.
В индуистской мифологии апсары, наделенные ярко выраженной сексуальной и эстетической функцией, играют значительную роль, как, например, гетеры или гейши в реальной истории древней Греции и Японии. Они отличаются необыкновенной красотой, любвеобильностью и великим разнообразием иных совершенных качеств, которые должны были сулить мужчинам сладчайшие радости любви. Эти небесные куртизанки соблазняли богов, мудрецов и аскетов; и были реальны на столько, на сколько может быть реален психологический архетип. По крайней мере, очевидна потребность в их наличии. Не зря же мы встречаем практически в любой мифологии, особенно земледельческой, подобных любвеобильных дев, несущих, также, нагрузку богинь плодородия. Даже суровое в половом отношении христианство не пренебрегло этим образом. Правда, оно присвоило ему статус чертовщины, назвав суккубами (succubus, от лат. succubare, «ложиться под») демонов, которым приписывалось совращение мужчин, особенно отшельников и святых. Впрочем, для последних было весьма соблазнительно назвать суккубом ту или иную крестьянку, прелести которой этой ночью ввели их в искушение (Боккаччо «Декамерон» 1,4; 3,10). Ведьмы также стали сказочными героинями и историческими жертвами инквизиции, которая хоть как-то стремилась понизить интенсивность данного архетипа, истребляя красивых, своевольных, склонных к нимфомании женщин.