«Есть все-таки справедливость на земле…» – тихо подняв под столом ноги на жемчужный бархатный стул, подумала она.

– Неужели никому не интересно спуститься вниз?! – увидев помощницу в дверях, воскликнула Зелиха.

Только пришедшая Шахло поправляла свой хиджаб.

– Видишь ли, кто-то спит, а кому-то здесь попросту нечего делать. Они знают, что тут убирают и готовятся к ужину, но позже к нам присоединятся снохи тети Марем. Они особо ничем не помогают, но все же следят за готовкой.

Вскоре так и произошло. В зале с книгой в руках появилась тетя Марем, следом пришли и сели два ее сына, принеся в жизнь бабки очередной спор.

На кухне за столом уселись снохи. Кудрявая Зейнаб, жена младшего сына Марем, разглядывала на огромном экране телефона фото своей подруги и гадала над тем, в положении ли она. Высокого роста, широкоплечая и с длинным конским черным хвостом, Саида, чье лицо потерялось под толстым слоем макияжа, – супруга старшего сына и страх всего дома. Она была упитанной женщиной, с грозным хитрым взглядом и вздернутыми тонкими бровями. Шелковый платок в тон ее зеленого атласного платья с золотым узором сползал с макушки головы.

– Надо бы сходить к Нате… Пишет, что у нее новый завоз турецких платьев, – поделилась Зейнаб.

– Сходи, – задумчиво встав у приоткрытой двери кухни, ответила Саида.

– Поражаюсь с этих людей… – возмутилась младшая сноха, – кормит мужа, летает за товаром и через день рожает детей… Разве так можно? Я-то вообще была уверенна, что они разбегутся…

Шахло, улыбнувшись, посмотрела на Зелиху.

Саида прислонила палец к губам и сделала шаг в коридор, чтобы лучше услышать, о чем говорит свекровь с сыновьями.

Вернувшись назад, она обратила внимание на Зелиху, обсмотрев ее снизу доверху.

– Это кто, Шахло? – невежественно спросила она при работающей девушке.

– Это Зелиха, тетя Марем привела ее помогать по дому.

– Сколько тебе лет? – спросила Саида, обратившись напрямую к девушке.

– Шестнадцать…

– Ты ингушка?

– Да, но я из приюта и ничего в этом не смыслю… – растерялась Зелиха.

– Она слишком красива для уборщицы, тебе не кажется? – спросила Саида у Зейнаб на родном языке. Та, оторвав взгляд от экрана, пробежалась глазами по девушке:

– Видно, что не наша. Пусть не ходит дальше кухни и огорода, – на ингушском ответила Зейнаб, – а так ничего особенного…

– Похожа на ту, что завтра приедет и будет травить здесь жизнь своим кислым лицом…

– Да прям… Та, что завтра летит, как две эти… – засмеялась Зейнаб, но тут же сменила тему, видя недовольное лицо старшей снохи: – Да… Всё лето ее терпеть…

Зелиха старательно делала вид, будто не понимает, о чем говорят женщины.

– Можно было и со своим отцом побыть! Где это видано, чтобы у родственников матери жили три месяца?

– К тому же умершей! – добавила Зейнаб.

– К тому же самоубийце… – выдохнула Саида.

Зелиху передернуло от услышанного, но, она, опасаясь своего разоблачения, не подавала виду, что понимает, о чем говорится на кухне.

Вскоре снохи стали заносить готовые блюда в зал и накрывать на стол. Шахло попросила Зелиху больше не покидать кухню, пока в доме ужинают мужчины.

– Завтра едет маленькая госпожа, – составляя список покупок, поделилась Шахло.

– Кто она?

– Внучка тети Марем. Она ее безумно любит и завтра устроит большой праздник. Точнее мы устроим, – посмеялась она.

Девушки накрыли себе на стол. Позже на ифтар пришел Идрис, не желающий садиться ужинать с семьей в зале. Макающая хлеб в горячий бульон Зелиха заметила, как стыдливо и неуверенно ведет себя Шахло перед ним. Она стала следить за каждым взглядом, за каждым движением, пытаясь найти связь между молодыми людьми, пока на кухню на зашла Саида, требующая быстро подготовить всё к чаю.