Мы с мамой поспешно идём к двери, чтобы поприветствовать посетителей. Я (ожидаемо) отшатываюсь, увидев на пороге Стефани Ли (ту самую, которую укусила пчела) и её парня Эрика, который переходит в выпускной класс в моей школе.

– Стефани! Привет! – Мой голос на один децибел громче и на тон выше, чем нужно. – И тебе тоже, Эрик, – продолжаю уже более-менее нормально. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Мама возвращается на кассу.

– На самом деле да! – весело говорит Стефани. Она тащит Эрика за собой, крепко держа за руку. – Мы хотим купить у вас фонарик.

Наша чрезмерно (и умышленно) пышно оформленная витрина с фонариками вырастает перед покупателями, стоит тем зайти в магазин, и Стефани ведёт Эрика именно туда. С потолка свисают фонарики, работающие на электрических свечах-таблетках (они не для продажи, а исключительно для украшения), а среди увеличенных и обработанных фотографий с наших фестивалей лежат плоские, сложенные заготовки фонариков, на которых ещё ничего не написано. В зависимости от времени года я добавляю и другие украшения (сердечки на День святого Валентина, лунные пряники на Праздник середины осени и т. д.), а также фонарики с тематической раскраской. Сейчас ещё висят фонарики, оставшиеся с Праздника лета: на них нарисованы солнце, песчаные пляжи и фруктовый лёд с шариками из коричневого сахара (особое предложение кафе мистера Тана с июня по август).

Эрик встаёт на шаг позади, а Стефани берёт сложенный фонарик, завёрнутый в пластиковый пакет.

– Это будет весело, – говорит она, слегка пихая Эрика локтем под рёбра. – И никому не повредит, верно? А может, желание ещё и сбудется, ты же слышал все эти рассказы о фонариках!

После этих слов Эрик осторожно берёт у Стефани фонарик.

– Э-э-э… и как они работают? – спрашивает он меня.

Я беру витринный образец и разворачиваю.

– Ты пишешь желание – или несколько желаний, если хочешь, – маркером, потом раскрываешь фонарик, слегка его встряхнув – ну, как мешок для мусора. Это легче сделать на улице, когда дует ветер, – добавляю я, когда фонарик в моей руке немного дёргается и складывается с одной стороны. Он такой большой, что его трудно раскрыть в замкнутом пространстве с медленными потоками воздуха. Я показываю на топливный брикетик внизу. – Затем поджигаешь его, начиная с углов. Будет легче, если кто-то поможет и придержит фонарик, пока ты это делаешь. Потом поверни фонарик так, чтобы пламя было внизу, держи его за верёвочки и жди, когда он наполнится горячим воздухом, как воздушный шар. А когда будешь готов, приподними его, и он взлетит.

Эрик подозрительно смотрит на меня и на фонарик.

– Ну, наверное, это не хуже, чем китайский альманах[16], или кристаллы, или ещё что.

– Хватит нести негатив, – укоряет его Стефани. – Год назад Бонни пожелала на фонарике, чтобы Джуд её заметил, и с тех пор они встречаются!

В этом я никак не замешана. Бонни не рассказывала мне о своём желании, а если бы и рассказала, то не уверена, что стала бы помогать (когда я однажды попыталась помочь ей расправить фонарик, она на меня накричала и сказала, что сама справится, так что она бы вряд ли захотела, чтобы я лезла в её жизнь).

Стефани поворачивается ко мне.

– Представляешь, родители Эрика не поддерживают его мечту – не хотят, чтобы он играл в баскетбол в колледже! А он же, ну, восходящая звезда! Никто не забивает столько трёхочковых слэмданков, сколько ты, малыш.

Эрик краснеет.

– Я просто хочу, чтобы они меня послушали, – тихо говорит он. – Они хотят, чтобы я сосредоточился на учёбе, но я ведь могу и учиться, и играть. Да и вообще, разве баскетбольная стипендия – это не круто? Даже если ради неё мне придётся играть во время учёбы. – Он вздыхает. – Хотя тебе необязательно выслушивать всю историю моей жизни. Спасибо, – добавляет он и берёт ещё один фонарик с витрины, жестом показывая Стефани, что это для неё.