– Да, конечно. Пока.

Последние слова донеслись до Антона, когда Фёдор уже вызывал лифт. Тот работал – ну, хоть что-то наладилось.

«Ну а теперь можем и поговорить». Фёдор набрал номер.

– Привет, ты где?

– Я только что освободился. У тебя там всё в порядке?

– Приходи, обсудим. Я у тебя дома.

Через четверть часа Фёдор и Павел пытались переварить то, что произошло.

– Откуда ты знаешь, куда её увезли?

– Слышал, как Антону сообщили.

– Ну, тогда всё остаётся в силе.

– В какой силе, Паша? Её сейчас расколют – и нам конец.

– Но ты ведь именно этого хотел?

– Я хотел не этого. Тебе, может быть, напомнить, ради чего мы всё это задумывали?

– Я в курсе.

– Смотри, Гришка, какая красота, не находишь?

Я долго смотрел сначала на ленивый поток, потом на зелень, которая его окутывала, потом перевёл взгляд на безоблачное небо и прищурился, как только солнце ударило мне прямо в глаза. Что он имел в виду? Опять вопрос с подвохом. До сих пор не могу себе простить, как целых полчаса пытался найти место для зарисовки фонтана и в результате шлёпнулся в воду. Вместе с мольбертом и красками, на потеху Карлу Павловичу. Я всего-то и пытался понять, что он имел в виду под фразой «Как думаешь, твой эскиз в полной мере отражает всю силу этого природного явления?». Почему-то тогда мне показалось, что я неправильно выбрал угол, под которым на холсте проявлялся поток, падающий с высоты в небольшой залив. Вот я и пошёл на поиски. На самом деле, как ни странно, расположился я в верном месте. Просто мой учитель лишь хотел обратить моё внимание на световую передачу. Иначе у меня получалась лишь полоска посреди зелени. В этот раз я просто решил промолчать. Ожидая, что сейчас мы будем пытаться запечатлеть ту самую «красоту», я принялся раскладывать мольберт там же, где расположился мой учитель.

– Вот там ветка дерева покорно склонилась над водой под тяжестью листьев, частично погрузившись в воду.

Место я сразу заприметил. Но чтобы выделить сию картину на фоне всего пейзажа? Признаться, я не видел в этом ничего сверхъестественного. Мысли свои я благоразумно оставил при себе.

– Гриша, что ты видишь? – учитель повторил свой вопрос.

Деваться некуда, придётся отвечать как есть.

– Ровно то же самое, что Вы и сказали. Всего лишь часть листьев, которые то поднимаются, то опускаются в воду.

Он улыбнулся. Но в его взгляде и жестах не было ни раздражения, ни сожаления. Хороший знак. Может, тут и не было ничего, а я пытаюсь во всём найти скрытый смысл?

– Всё правильно ты говоришь, а теперь посмотри сюда, – с этими словами он уверенно провёл линию. – Начинаем, конечно, с черешка. Далее обозначаем контур, продолжаем линию, главное – жилкой, от которой идут ответвления. Да, вот так, только сильно не дави на карандаш, чтобы не получилось борозд. Обрати внимание: если соединить края маленьких лопастей, то они образуют ровный овал. Природа сделала его части практически идеально пропорциональными. И так будет абсолютно с каждым листом. Эту любопытную особенность заметили ещё во времена Леонардо да Винчи. И что самое интересное – она до сих пор воспринимается как должное. На вопрос «почему?» ответа нет. Некий мистический оттенок носит и геометрически правильное расположение листьев на дереве. Получается, что всё подчиняется некой арифметической закономерности. Ты видишь листья, образующие для тебя просто зелёную бесформенную массу. А на самом деле они располагаются по спирали в определённой последовательности, которая несёт в себе великое значение для каждого листа в отдельности. Они равномерно расположены, чтобы одинаково получать лучи солнца и капли дождя.