Мы говорим о человеке, изучающем эти отношения, что он изучает религию, но не говорим о том, кто обладает знанием о них, что он «имеет религию»; мы скорее скажем о том, кто вошёл в эти отношения сердцем и душой, что он «имеет религию».

Подобно тому как было дано множество ложных определений религии, так и о теологии распространили множество сомнительных идей, которые привели лишь к состоянию антипатии или враждебности между нею и философией и усилили кажущуюся несовместимость между ними.

Действительно, теологию определяли как науку о Боге, исходящую от Бога; философию – как науку о человеческом духе, исходящую от этого духа; и на основании этих определений попеременно то унижали, то возвышали то одну, то другую из этих двух дисциплин или же оспаривали законность обеих. Особенно отрицали уместность философии религии; оспаривали даже саму возможность такой науки. Эти два понятия исключают друг друга, говорили; религия, будучи божественным установлением, есть сверхъестественная вещь, которую философия не может познать ни через наблюдение, ни через индукцию – свои единственные инструменты. Сверхъестественное, данное теологии через откровение, чуждо философии; следовательно, между ними существует противоположность и несовместимость, по крайней мере – полное различие областей: где начинается область теологии, там заканчивается область философии; где царит вера, там угасает разум.

Подобные антитезы удобны и убедительны для обыденных умов; но их подозрительность заключается именно в том, что они слишком легковесны. Легко заметить, что те, которые нас занимают, лишены как глубины, так и истины.

Во-первых, теология – это не наука о Боге; она даже не исходит из божественного откровения, поскольку, напротив, рождена чисто человеческими умствованиями. Эти умствования вращаются вокруг богооткровенных истин, но сами по себе отнюдь не божественны.

Во-вторых, философия – это не наука о человеческом духе, исходящая от него самого: это наука о началах всего сущего и о познаниях, которые человеческий дух приобретает, будь они рождены непосредственно им самим или же привнесены в наш разум опосредованно и божественным образом.

Наконец, различие между естественным и сверхъестественным, само по себе весьма несовершенное, принадлежит лишь начальной стадии науки. Для абсолютного знания, для знания Божьего, нет ничего сверхъестественного – ни в этом мире, ни в ином. И в тех двух порядках вещей, которые мы, люди, различаем, всё в равной мере естественно в очах Божьих – и духовное, и материальное. Если материальное дано нашим чувствам, то духовное дано нашему разуму и даже самой нашей сущности.

Более того, поскольку Бог есть начало нашего бытия, как и бытия вселенной, для философии Он – столь же законный предмет изучения, как душа или мироздание. Иными словами, философия религии – наука столь же простая и естественная, как и философия природы.

Далекая от того, чтобы противоречить разуму или быть несовместимой с его светом, религия в силу самого своего небесного предмета является величайшим средством развития человеческой мысли. И эта мысль обладает идеей Бога столь же непосредственно, как идеей души или вселенной.

Не следует смешивать эту философскую религию, порождение всеобщего разума, с позитивными религиями, происходящими от особых откровений; но из их различия никто не вправе делать вывод, что они враждебны друг другу и что одна необходимо отрицает то, что другие утверждают. Подобная точка зрения, как бы распространена она ни была, настолько ложна, что, напротив, между данными разума и откровения существует общность идей и родство происхождения.