Слова «философия», «религия» и «философия религии», обозначающие самые возвышенные предметы человеческого знания, естественно, являются теми, о которых чаще всего складываются самые разнообразные и наименее точные представления. Каждый определяет их согласно своей излюбленной системе, согласно идеям или склонностям, которые его занимают, но эти определения не исчерпывают сущности определяемого и нисколько не изменяют его неизменной природы.

Религия, взятая субъективно, в сознании разумного и свободного существа, есть осознание его отношений с Высшим Существом. Взятая сама по себе и объективно, религия есть совокупность отношений, существующих между Богом и человеком в силу вечного, абсолютного или божественного порядка, который царит как в материальном, так и в духовном мире, к которым оба они принадлежат, как и всякое другое разумное и свободное создание.

Философия религии, взятая объективно, есть, следовательно, наука об этих отношениях, как их постигает разум; ибо философия есть разум всего, каким его предоставляет разум всех.

В своей чистой и совершенной форме философия религии, как и всякая абсолютная наука, существует лишь в лоне божественного разума. В человеческом разуме она встречается и будет встречаться лишь в более или менее несовершенном виде, искажённая заблуждениями. Взятая в человеке, религия есть лишь то, что мы знаем, что мы чувствуем или что мы допускаем в вопросах религии. Смешивать эти слабые проблески с самой религией – значило бы впасть в грубую ошибку; это значило бы подменить личными верованиями и эмоциями универсальный, абсолютный и вечный порядок вещей, совокупность человеческих представлений – совокупностью божественных установлений. Ибо такова религия сама по себе. Она – ни человеческое знание, ни божественное вдохновение; она есть наше естественное, необходимое и вечное отношение к нравственному порядку мира, принципом и источником которого является Бог.

При таком положении вещей наука об этом отношении, даже если она дана самим Богом или продиктована Его откровениями, не может считаться ничем иным, кроме как наукой: это не сама религия. В этом отношении нельзя позволять, чтобы недостатки привычного языка вводили нас в заблуждение. Наука о вещи – не есть сама вещь. Наша религиозная наука, даже если она совершенна, – не есть даже образ религии. Всякая человеческая наука остаётся ниже своего предмета; и даже когда мы получаем прямые сообщения от Бога о наших отношениях с Ним, необычайные наставления, эти наставления, воспринимаемые человечески, всегда воспринимаются неполно. Не являясь ни чистой, ни полной истиной, они не позволяют нам увидеть ни всех наших отношений с Богом, ни всей глубины этих отношений.

Всякая человеческая теория о божественном установлении, всякая система об универсальном порядке Божьих вещей, одним словом, всякая философия религии, как бы она ни была развита, в конечном счёте есть лишь приблизительная попытка, более или менее удачная формула.

Как только начинаешь оценивать с этой точки зрения самые знаменитые определения религии, с сожалением замечаешь, что ни одно из них нельзя принять. Древняя наука утверждала, что религия – это modus Deum cognoscendi et colendi (способ познания Бога и почитания Его). Но поскольку религия, напротив, есть отношение, установленное Существом существ между Ним и всеми, кого Он создал разумными и свободными, она не может быть просто способом познания Бога и почитания Его. Когда Кант говорит, что религия есть познание всех наших обязанностей как божественных заповедей, он подменяет религию моралью, а реальный объект – субъективным знанием. Однако, каким бы ни было наше знание о ней в данный момент, религия есть и остаётся чем-то иным; она остаётся совокупностью абсолютных, высших и вечных отношений, которые Бог установил между Собой и людьми.