Это доказательство древнее; его можно найти в «Законах» Платона, и сам этот философ не называет себя его изобретателем. Оно встречается и у Аристотеля, перейдя из греческих школ в средневековые. Поскольку идея правильности и идея замысла, подразумеваемые движением, в свою очередь, подразумевают разум, этот аргумент действительно превосходит предыдущий. Тем не менее, установив его, почувствовали потребность в других.

Аргумент, основанный на случайности мира, – лишь его вариант. Декарт, особенно повлиявший на западную философию этим доказательством, пришёл к нему, пытаясь несколько точнее определить понятия случайного и необходимого. В этих усилиях он добился лишь частичного успеха, и Лейбниц, просвещённый Арно относительно дефектного определения Декарта, с величайшей тщательностью занялся усовершенствованием аргументации своего знаменитого предшественника. Последний утверждал, что Бог существует положительно через самого себя, как через причину, и эта схоластическая формула вызвала недовольство Арно. «Поскольку причина всегда предшествует своему следствию, – сказал великий доктор Пор-Рояля, – если бы Божество было причиной своего бытия, оно предшествовало бы самому себе; оно дало бы себе то, чем уже обладало; оно сохраняло бы себя или, вернее, возвращало бы себе то, чего никогда не может лишиться – следствие недопустимое, даже абсурдное». Поскольку это опровержение было неотразимым, Лейбниц попытался заменить априорный аргумент апостериорным, который мог бы получить всеобщее признание. Но он был прав, полагая, что абстрактному доказательству предпочтут более популярное. Его аргументация, действительно более доступная умам, чем декартова, тем не менее не обладала большей убедительной силой, чем у его предшественника. И это станет ясно, ибо вот она.

Во всей области эмпирического наблюдения господствует высший принцип достаточного основания. Чтобы существования были, необходимо, чтобы в отношении их имелось основание, достаточное для объяснения их существования. Но поскольку это основание не находится в них самих, оно, естественно, должно быть в другом – в высшей причине, необходимой, то есть в Боге, который един есть причина самого себя и в то же время достаточное основание для ряда существований, равно как и для фактов, всеобщим образом связанных. Более того, поскольку ничто не зависит от Бога, Бог должен быть безграничен и объединять все возможные реальности. Иными словами, во всей вселенной всё случайно, ничто не необходимо, ничто не есть causa sui (причина себя). Следовательно, чтобы объяснить существование всего, необходимо допустить причину, которая необходимо есть causa sui и rerum omnium (причина себя и всех вещей). Поскольку эта причина существует (ибо она необходима), из этого следует, что Бог существует, ибо она и есть Бог.

«Что в этой новой форме онтологический аргумент, ставший космологическим доказательством, яснее и разработаннее, чем в прежней, – едва ли стоит и говорить. Но и он не лишен недостатков. Ведь при внимательном рассмотрении этого мира, его сил и законов можно прийти к выводу, что он вовсе не нуждается в чём-то ином как в своей достаточной причине, а, напротив, представляет собой самодостаточное целое, обладающее всем необходимым и функционирующее настолько хорошо, что, по крайней мере в данный момент, не обнаруживает ни малейшей нужды в чём-то внешнем – да, пожалуй, и никогда не обнаруживало.

Несмотря на этот изъян, следующее за Лейбницем поколение приняло его доказательство со всем почтением, внушаемым его авторитетом. Однако Вольф счел этот аргумент допускающим более удачную формулировку и развил его следующим образом: