В восемь лет он подвергся насмешкам со стороны одноклассников и всех, с кем мы дружили. Я иногда тоже отличался. Миша меня одергивал, отвешивал подзатыльники. Мы сдружились с Киром, когда мне было двадцать три. На его восемнадцатилетие напились всей большой дружной компанией, но вместо веселья Кирилл устроил побоище и втянул меня. В камере, куда нас упекли на ночь, утирал слезы и заставил меня почувствовать себя уродом, потому что не поддержал.

У Миши в то время был свой период, он женился, строил бизнес, ему было не до Кира, а я вот виделся с младшим часто и даже не думал, как ему херово. Эгоист.

После той ночи все изменилось. Я стал поддерживать Кира, помогать. Кроме того, к тому времени у нас уже окончательно испортились отношения с отцом. Я заканчивал юридический, хотя отец столько времени настаивал на медицинском. Рассчитывал во время моего поступления, что передумаю, но как только я получил диплом и начал свою практику, отец окончательно разочаровался.

Кир, в отличие меня, решил не выпендриваться. Пошел на медицинский, учился на отлично, ординатуру проходил шикарно, потом стал практиковать — и тоже получалось, пока в клинике не столкнулся с отцом во время операции. Папа у нас первоклассный хирург, теперь уже не практикующий. Ушел бы на покой раньше, Кир бы нормально работал, но у них что-то не сложилось. Они были на операции вместе. Так вышло. Пациент умер на операционном столе, и папа обвинил Кирилла. Проводили расследование, я узнал, что вина была не брата, но отец давил. Папа хотел, чтобы по его стопам пошли его дети. Родные. И если Мише он позволил учиться на экономическом, то мне мое предательство не простил. А Кирилла за родного не считал в принципе.

— Прекрати рвать жопу, Марк… Тошно. От всех вас, блядь, тошно. Я не брат вам, вы знаете. Так… переводня. А задницу ты рвешь, как за родного, — говорит напоследок.

15. Глава 15

Примерно в середине церемонии пытаюсь понять, на кой хер все это было нужно. Среди приглашенных хоть и все знакомые, но мало кто из них знает Василису. Они и Аню не знали, но о свадьбе были наслышаны. С невестой, которая сегодня должна была разделить со мной счастье, знакомы только близкие друзья. И никто из них, конечно, не понимает, почему я ничего не отменил. Гостей было не так много. Отмену получили только гости со стороны Ани, но она отозвала их приглашения самостоятельно.

Я вроде как хотел настоящую семью. Чтобы по любви и с детьми потом, с поддержкой. Ближе к свадьбе думалось послать все нахрен, потому что видел — мы не готовы. Ни она, ни я. А теперь я женился на незнакомке. Василиса притягательная, красивая, с ней есть о чем поговорить, и целовать ее приятно, но мы слишком плохо знаем друг друга, чтобы начинать отношения со свадьбы. И она сильно моложе меня. Неопытная в отношениях — сразу видно. Я сегодня, когда ее поцеловал, засомневался, что у нее кто-то до меня был, и это пиздец как хреново.

Мучиться угрызениями совести долго не получается. Нам снова приходится танцевать, чтобы развлекать публику. Василиса держится с высоко поднятой головой, улыбается, но видно, что настроение у нее сильно изменилось.

— Еще немного, и можем ехать домой, — пытаюсь отвлечь ее от мыслей хорошими новостями.

Василиса улыбается, но не отвечает. Нам снова кричат “Горько!”. И вроде приличная публика, не из деревни ведь приехали, но все равно кричат и ждут.

Подхватив Василису за подбородок, впиваюсь в ее губы. Мне нравится ее целовать. Удовольствие от ее вкуса, задевающего рецепторы, распространяется по всему телу и ударяет в пах. Секса у меня не было давненько, несмотря на наличие невесты. У нас с Аней некоторое время ничего не было. То у нее болела голова, то месячные, то волнение перед свадьбой. Я верил, хоть и подсознательно понимал, что где-то меня мастерски наебывают.