Фиктивная помолвка. Маска Марина Халкиди

1. Глава 1. Мерседес

12.10.2020 книга уйдет в ознакомительный фрагмент                

  Фиктивная помолвка. Маска иллюзиониста

Глава 1. Мерседес

Сундуки из красного дерева захламили всю прихожую. Один, три, пять... пять сундуков! И в каждый из них без труда можно спрятать меня! Впрочем, нашу кухарку-великаншу с роскошными формами тоже можно было запихнуть в эти произведения искусства с резными боками и крышкой с вензелями нашего рода.
Глен умудрилась присесть в поклоне и поставить на пол ещё две сумки. За ней в прихожую вбежали Эмми и Лори. Каждая девушка держала в руках по саквояжу.

«Глаза на лоб полезли», - часто любит повторять наш кучер, рассказывая горничным о чудесах, которые он видел, странствуя с моим отцом по королевству. Вот и у меня, уверена, глаза сейчас достигли лба. Хотя... слуги внесли в прихожую шестой сундук, на который я и рухнула, заскулив как любимый пёсик моей матери, когда его не выпускают гулять.

Шесть, шесть дохлый гоблин сундуков!
- Кровать и шкаф тоже брать? - прогнусавил Петро, у которого обострился насморк.
Мой скулёж перешёл в вой.
Слуги с удивлением взглянули на меня, а затем стали переглядываться. Да, видимо, они решили, что у меня что-то повредилось в голове на практических занятиях в Академии. Отставить выть, приказала я себе, а то слуги точно решат, что я сошла с ума. Ну, учитывая, куда я отправляюсь в скором времени, они будут частично правы. А вот в Академии меня выдрессировали хорошо. Сама себе отдала приказ и сразу перестала скулить, а еще едва не выпрямилась по стойке «смирно».
- Мерседес, дитя моё.
Она не вошла, а просто вплыла в комнату – двадцать пятая графиня де Рейген. Голубое платье обтягивало лиф, ниспадая водопадом рюш и бантов. Светлые волосы собраны в причёску, открывая мочки ушей с дорогими бриллиантовыми серёжками. На руках злобный мопс, который своими огромными глазищами искал жертву, того – кого можно было бы цапнуть. Слуги поспешно склонились в поклоне, надеясь, что псу разрешат погулять на улице.  
- Моё бедное дитя! - вновь воскликнула моя матушка и всплеснула руками, забыв о мопсе. Псине это не понравилось, и он спрыгнул на пол, после чего, задрав заднюю лапу, пометил зелёную сумку.

Ну уж нет, нахмурилась я, не желая спустить псу его выходку.

Мои пальцы сложились в знак пламени, и я стала формировать огненный шарик. Мопс, злобно сверкнув глазищами, гавкнул и выбежал из прихожей со скоростью скакуна на скачках. И так каждый раз. Этот маленький паршивец каким-то образом чуял магию.
- Мерседес! - в этот раз голос матери звенел недовольством, а лицо потеряло томность.
Я только вздохнула, даже не пытаясь объяснить, что максимум что бы я сделала – это подпалила бы хвост маленькому блохастому недоразумению, заслужив благодарность слуг за это благое дело. У мамы вообще странная привязанность к этому злобному созданию, которое гадит где ему вздумается.
- Да, матушка.
С моей мамой лучше не спорить, я поняла это еще в детстве, когда пыталась объяснить ей, что мне больше нравится проводить опыты с братом в семейной лаборатории, нежели играть в куклы или же принимать участие в многочасовых чаепитиях, обсуждая наряды и причёски. Матушка только снисходительно улыбалась утверждая, что когда я стану юной барышней, то позабуду глупое желание подражать брату. В тот день это была последняя попытка довериться маме. Впредь я старалась с ней не спорить, но делать всё по-своему. Книги по магии я прятала в журналы, которые выписывала графиня. А якобы занимаясь рукоделием, проводила опыты на кухне или на конюшне, выбираясь из дома через балкон. Слуги только умилялись прихоти юной госпожи, но матери меня не выдавали.
- Что тут у вас? - прогремел голос моего отца.

Мои губы невольно дрогнули в улыбке, когда я увидела взгляд графа, брошенный на сундуки и сумки.
Отцу в этом году исполнилось шестьдесят лет, но он, как и все маги, выглядит моложе своих лет. Высокий и подтянутый, с короткой военной стрижкой и всегда с гладковыбритым лицом. Отец дослужился до генеральских погон. В последние месяцы он стал подумывать об отставке, но пока исправно нёс службу во благо нашего королевства – Вердас.
Не могу сказать что в детстве я была близка с отцом, ведь он часто уезжал из дома по делам службы. Но всё же с ним мне было проще общаться, а с мамой мы редко находили общие темы для разговора. К тому же мы с отцом были страстными поклонниками игры в шахматы. Да-да, мы могли начать игру засветло, а закончить ее, когда луна заглядывала к нам в окна, а на столе догорала свеча. А когда отец отправлялся в длительные командировки, мы обменивались с ним письмами. Оканчивались наши послания шахматным кодом. Конь на е4, отправляла я, получая в ответ – ладья с3. Мама только вздыхала, пытаясь затащить меня на званный ужин, приём или бал.
Шесть лет назад отец молча выслушал мои слова о желании поступить в столичную Академию. Я в тот момент даже растерялась: без разрешения отца меня не приняли бы в школу, сдай я даже все экзамены. Ведь совершеннолетие в нашем королевстве наступает в двадцать лет, а мне тогда было только восемнадцать. Отец в тот день присел за стол, взял бумагу, написал несколько строк и поставил сургучную печать.
- Не опозорь наш род, - с этим напутствием он отдал мне разрешение.
Вот так я и попала в Академию, по окончанию которой получила диплом – маг широкого профиля.
Родители решили, что на этом я и успокоюсь. А предстоящий брак выбит дурь из моей головы. Ну это говорила моя матушка, считая брак панацеей от всех бед. Я только мило улыбалась в ответ, пытаясь ни одной эмоцией или словом не выдать того, что я задумала.
Когда два года назад я закончила Академию, без лишней скромности скажу в числе лучших студентов, отец не скрывал гордости – род я не опозорила. А вот мама на радостях устроила приём, надеясь как можно быстрее подобрать мне пару.
Так уж сложилось в нашем королевстве, что девушек выдают замуж в двадцать лет. А помолвки заключают где-то в семнадцать-девятнадцать лет, чтобы невеста привыкла к жениху. К двадцати годам девушки получают домашнее образование, чтобы в будущем стать прекрасными хозяйками поместья. В необходимое образование входит управление слугами, организация и проведение балов, воспитание детей и главное – обеспечение уюта для супруга, который служит во благо королевства.

Да-да, все маги приносили присягу. И каждый был обязан отдать долг Отечеству – а это десять лет службы. Но были и такие, как мой отец, кто выбирал местом службы армию, и годы плавно превращались в несколько десятилетий служения Вердасу.
Пару лет назад в королевстве появился один реформатор, который заявил, что женщин-магов тоже можно призвать к присяге. И что бы вы думали? Против нововведений выступили сами дамы, заявив – что их удел мужья и дети. У меня конечно была мысль подговорить подруг и вместе с ними броситься на баррикады во славу нашей женской солидарности. Но благоразумие одержало верх.
Академию я закончила в двадцать два года, став, как упоминала, бакалавром и дипломированным магом. Вот поэтому мама и торопилась с приёмом, желая меня, хм... уже переростка, сбагрить в руки супруга.
Если девушки у нас невесты в двадцать лет, то мужчины женятся не раньше тридцати пяти лет – только после учебы и обязательной службы.
На балу я практически отбивалась от желающих породниться с моим отцом и дедом. О да, я прекрасно отдавала себе отчет, что не мои прекрасные очи – цвета голубого неба в час заката, по крайней мере так утверждал один мой воздыхатель, привлекали их. А также полные губы – красные и чувственные, как как сочное яблоко. Еще один перл старичка-мага. Его же – облако пшеничных волос цвета зари. Я даже завела блокнот, в который записывала комплименты, адресованные мне. Мы с подругами потом хохотали как сумасшедшие, когда я зачитывала вслух эти сомнительные комплименты. Ну а что, вам бы понравилось сравнение с миловидной грушей? Фигура у меня подтянутая, бёдра и плечи идеальные. Это так меня подруги успокаивали, когда я лентой измеряла объём бёдер, замечу – нормальных бёдер! Даже мамин журнал утверждал, что я сложена прекрасно. Журналу я, конечно, не доверяла, но подруги – это святое! Мы еще на первом курсе, когда поняли, что будем учиться вместе в компании тридцати трех парней, дали обещание – никогда не лгать и поддерживать друг друга всегда. И ни разу за шесть лет мы не пожалели, что обещание скрепили не, не кровью, а клятвой. Возвращаясь к приёму, устроенному мамой. На нём я вела себя, пока матушка не видела, неподобающе молодой леди, искренне надеясь, что на обеденное чаепитие, которое было запланировано на следующий день после приёма, чтобы заявить о своей заинтересованности во мне как в невесте, не явится ни один из воздыхателей.
Видимо матушкин журнал не лгал – у меня идеальная фигура, а мои глаза аквамарины, сверкающие в ночи, как кошачьи глаза. А скорее всего отец даёт за меня богатое приданое, так как на чаепитие заявились все претенденты на мою несчастную руку, которую накануне успели облобызать. А некоторые так увлеклись, что заслюнявили мне даже перчатку, дав фору мопсу моей матушки.
В присутствии графини я не могла позволить себе вольностей, а от улыбки у меня даже скулы свело. В тот день проявил себя и мопс. Впервые мне не захотелось оставить плешь у него на хвосте, а наоборот – у меня возникло желание угостить его мясистой косточкой. Псина погрызла трость одного ухажёра, а с брюками второго поступила как и с моей сумкой! После неудачного обеда я лично выпросила у кухарки косточку, а эта неблагодарная собака обглоданную кость спрятала в мою кровать! И это было той каплей, переполнившей стакан, после которой я уже не верила мопсу, гораздого на одни пакости.