…Тонкие кисти исчезают под столом, и он готов сказать что угодно, чтобы их остановить.

Нет, положи руки на стол, пожалуйста, чтобы я их видел.

Да, мне интересно про инверсию, очень. Нет, не отводи глаза.

Я по уши в метафорах; в метафорах, Вера.

На следующий день я сравню небо с пластилином.

– …на уши долбится! ЕЛИСЕЙ!

Моргнув, Свят поднял стеклянные глаза. Артур махал перед его носом пропахшей табаком ладонью и омерзительно щёлкал пальцами.

Поморщившись, Святослав медленно поднялся на ноги и неуклюже отряхнул брюки сзади. Желания слышать свой голос не было.

Какого чёрта вам надо?

– На Хэллоуин сегодня идём? Надо с костюмами что-то придумать. И с продолжением, – небрежно протянул Олег, разглядывая скандалящую парочку. – Врёт он тебе, врёт. Ты посмотри на его мимику.

– Да что там делать? – прочистив горло, лениво отозвался Свят. – Одни и те же рожи.

Она наверняка останется в общаге, когда все схлынут на эту попойку.

Под желудком что-то дёрнулось и заалело.

– Тебе костюм не нужен, только уши подкрась фосфором, – посоветовал Олегу Варламов. – И продолжение само тебя найдёт в темноте. А Елисей задумался о костюме царевича и всё прослушал про твою кудрявую жизнь.

– Всё я слышал, – буркнул «царевич Елисей», не оборачиваясь. – Физкультурница, три раза. Реально заливаешь, Леопольд.

Лучше скажи, сколько абзацев получилось после.

Прозвенел звонок, и они переступили порог университета, оставив курилку за спиной.

Впереди маячила сдвоенная пара по криминалистике.

– Caeca est invidia10, – прокомментировал Петренко, нагнав царевича широкими шагами. – Измайлович и компания уже пресытили до конца не осознаваемый вкус?

Не ответив, Свят хмуро посмотрел на поручень лестницы и пошёл вверх, держа руки в карманах.

Графоман как всегда зрит в самую грибницу.

Даже самое безупречное тело действительно интересно первые раз пять. Потом начинает работать уже внутренность. И если внутренность слишком бесцветна, её обладательница может предложить секс только на мелководье.

А истинно глубоководные эмоции придётся искать где-то ещё.

На парту перед глазами ляпнулся варламовский рюкзак, и Свят осознал, что до кабинета он дошагал совершенно незаметно.

– …на тыквы посмотреть, – скрипучим голосом вещал Артур. – В этом году всё организуют филологи-иностранцы. Чего не пойти? На филфаке одни бабы.

В этом году… филологи-иностранцы?..

– Сидишь как в танке, ничерта не знаешь, – сурово припечатал Хозяина Прокурор.

А будет ли она среди них? Там не читать надо, а петь.

А что делать, если будет?

Что делать, если на локте, как бешеный собак, висит настырный Измайлович?

– Хорошо, идём, – поспешно вклинился Свят. – Окей.

Надо пойти, а решать уже в прыжке.

Надеюсь, моё переобувание выглядит не слишком подозрительно.

Сегодня почему-то не хотелось от них отсаживаться, и он остался сидеть слева от Олега.

– Да, давайте заглянем, – произнёс Петренко; ему махала староста второй группы, но он и не думал на неё смотреть. – Если разочаруемся, поедем в клуб. Суббота.

А если разочаруем, то в библиотеку.

– Ты с Маришей, так? – дождавшись кивка Свята, Олег загнул один палец и задержал второй в воздухе. – Артур? Перебрал свои полтора варианта?

Варламов молчал, пристально глядя на тщательно невозмутимого Елисеенко.

В слишком уж непохожей на себя манере Варлам пропустил мимо ушей ехидство.

– Стопарни, Леопольд, он, может, и не Маришу сегодня будет вертеть, – слащаво пропел Артур. – Не успели переехать, он уже филологам лекции читает. Проникает, так скажем, туда, где язык берёт своё начало.

Вытащив из рюкзака несколько белых листов, Олег поднял брови и