Но забывала о необходимости слышать и видеть партнёра.

Парень приподнял уголки губ и рассеянно подмигнул ей.

Измайлович уже год безуспешно пыталась отжать правую половину его парты.

Но больше всего ему нравилось сидеть одному. Или с Олегом – худощавым высоким шатеном с глубоким зелёным взглядом, нестандартными ценностями и тонной психологических знаний в арсенале.

Больше всего на свете Олег любил записывать мысли: но не чужие и не под диктовку.

И где сегодня этот рассудительный графоман? А Варламов где? Безупречный экономист почему-то небритый. Может, зарисовать схему? Блондинка в первом ряду переборщила с высотой подков – на лестнице полетит боингом. Почему правый динамик в Ауди ворчит?

Чем бы ещё занять мысли в ожидании ответа?

По горлу текла отвратительная злость на себя, но надежда всё бросала взгляды на телефон.

Ответа нет уже почти час.

– Баран, – лениво протянул Внутренний Прокурор. – Какого чёрта ты отправил эту ересь про поганую курицу? Да не собирается она отвечать.

– Больно надо! – глухо рявкнул Внутренний Адвокат, счищая с рубашки следы хозяйской заинтересованности.

Чёртова лучница.

Нахмурившись, Свят бездумно заполнил строчку конспекта чередой мелких нот и решительно взял телефон, чтобы написать одному из «Викторов Петровичей».

Словно испугавшись этой перспективы, трубка поспешно завибрировала в руках.

Три слова.

«Благодарю. В полной».

Три слова? Всего три слова?!

Одно из которых «в», твою мать.

– Непривычно, самовлюблённый крендель? – пропел Прокурор, триумфально потирая руки. – Плевать она хотела на твои текстовые конвульсии.

– Не слушай его. Ты и так сделал ей колоссальное одолжение, первым начав этот диалог, – ободряюще сообщил Адвокат, похлопав по хозяйской спине.

Этот юнец в яркой кепке был готов оправдывать Хозяина даже в шаге от виселицы.

– У неё не было его номера, – протянул Внутренний Судья, окинув подчинённых снисходительным взглядом. – Ну а меньше слов употребляет тот, кому…

…более безразлично.

– Безразличен? Ты?! – выплюнул задетый за живое Адвокат.

Округлив глаза, Свят уставился в экран, приглушив голоса во Внутреннем Зале Суда.

А встречный вопрос? А бабские семьдесят процентов диалога?

Измайлович готова губы в порошок стереть, но свои семьдесят процентов отвоюет.

Можно только кивать, плавая по волнам собственных мыслей.

Вспомнив пикапское правило получаса, он нехотя отложил телефон.

Хуже, чем ждать, только дожидаться.

– Зачастую, – гнусавил преподаватель, утирая пот с мясистого лба, – при формулировке законов спроса и предложения мы вынуждены руководствоваться не проверенными схемами, а действовать гибко – подстраиваясь под фактическую ситуацию, принимая во внимание конкретного потребителя.

Действовать гибко. Внимание на конкретного потребителя.

Внутри дёрнулась и зазвенела какая-то прозрачная струна.

Нет, не нужно. Не нужно применять правила пикапа к клетчатой лучнице.

– А сама-то лучница успешно применила правило, – напомнил довольный Прокурор, ритмично дёргая бровью вверх-вниз. – Промурыжила тебя час. Подвесила за яй…

С досадой выключив голос Прокурора, Свят поспешно выжал из клавиш встречный вопрос – «Ты её хорошо спрятала?» – и отправил сообщение в полёт.

Что за хрень ты написал?

Вопрос завуалированно попахивал чем-то тупым и пошлым.

Сдвинув брови, Святослав внезапно ощутил странный укол… стыда, вспомнив негромкий голос Улановой и её любимую тарелку.

Начал с курицы, закончил за упокой.

– Она и на первую чушь ответила исключительно из вежливости, – сияя, поздравил Хозяина Прокурор. – А ты тут же припечатал второй.

Лишь подпитал её решение не замечать скудоумные письма с этого номера.