Ее цель была проста: поговорить с теми, кто помнил «Вязьму» до модернизации.

Теми, кто мог знать, что за странная тень шевелится в сетях станции.

Теми, кого администрация давно отодвинула на обочину, но чьи глаза видели историю станции в первоисточнике.

Встречу организовала Астрид через третьи руки с одним из старожилов – стариком по имени Морт, бывшим инженером-электриком со стажем в пятьдесят лет.

Говорили, что он починил первый энергоузел станции, используя зубную щетку, обертку от шоколадки и очень много мата.

Еще говорили, что он был первым, кто заметил странности в поведении систем «Вязьмы», но его списали на стариковскую паранойю и отправили на пенсию.

Бар, где он обитал, назывался «Червоточина». Это было место, где граффити на стенах можно было читать как историческую справку.

Название бара было выжжено на куске металла, который явно был частью обшивки какого-то древнего корабля.

Лина вошла, прислушиваясь.

Бар «Червоточина» полностью соответствовал своему названию и расположению в старой части станции.

Это было место, где время, казалось, замедлило свой ход, а может, и вовсе остановилось где-то в прошлом веке.

Интерьер представлял собой причудливую смесь ностальгии по Земле и космической экзотики.

Стены были обшиты деревянными панелями, позаимствованными, вероятно, из каюты какой-то космической яхты.

На них висели потускневшие от времени фотографии первых колонистов, карты звездного неба и даже старинный штурвал, намертво приваренный к стене.

Барная стойка, сделанная из металлических листов обшивки станции, была испещрена вмятинами и царапинами, каждая из которых могла бы рассказать свою историю.

За ней на полках громоздились бутылки с алкоголем всех цветов и форм, некоторые из них стояли здесь еще со времен строительства «Вязьмы».

Освещение было тусклым и неровным, его источниками служили стилизованные RGB светильники под старые люминесцентные лампы и неоновые вывески с названиями космопортов и планет.

Они мерцали и потрескивали, создавая почти интимный полумрак. Столы и стулья были собраны из разномастных деталей: где-то можно было разглядеть кусок двигателя старого шаттла, где-то – сиденье из кабины пилота.

Все они видели лучшие годы, но это только добавляло им шарма в глазах завсегдатаев.

Воздух был наполнен смесью запахов – крепкий кофе, машинное масло, дешевые сигареты и что-то неуловимое, что всегда сопровождает места, где собираются люди с непростыми судьбами.

В углу светилась голограмма древнего музыкального автомата, игравшая блюзы и джаз, которые, казалось, идеально дополняли атмосферу бара.

Контингент «Червоточины» составляли, в основном, старожилы станции – бывшие инженеры, пилоты, техники, а иногда и просто космические бродяги, осевшие на «Вязьме» в поисках дешевого алкоголя и компании таких же потрепанных жизнью людей.

Они сидели за столиками или у барной стойки, потягивая свои напитки и обмениваясь историями, большинство из которых начинались словами «А вот был случай…».

В целом, «Червоточина» была местом, куда люди приходили не для того, чтобы забыть о своих проблемах, а чтобы на время почувствовать себя частью чего-то большего – сообщества тех, кто видел и пережил слишком многое, чтобы удивляться чему-то в этой жизни.

И для Лины, ищущей информацию о темном прошлом станции, это было идеальное место для начала поисков.

У стойки сидел Морт – старый, жилистый, с морщинами, глубокими как каньоны Марса.

Его искусственный глаз медленно вращался, как у игрушечной совы, с еле слышным жужжанием.

Второй, настоящий глаз, был серым и проницательным, как у человека, привыкшего видеть вещи насквозь.