– Ты прелесть! – воскликнула она, приподнялась, обвила его шею обеими руками и чмокнула его в мочку уха.

– Ну-ну, заканчивайте свои провокационные игры, – сказал он, с трудом освобождаясь от ее объятий.

– И что ты за человек такой?! – проговорила она, притворяясь, что обиделась. – Из чего ты вообще сделан? Из гранита или изо льда? Хотя нет! Я знаю, из чего ты! Тебя вырезал из мрамора древнегреческий скульптор, может быть даже Пракситель.

– Вы хотите сказать, что я напоминаю вам статую сатира, наливающего вино? – усмехнулся Морис.

– Ну почему же именно наливающего вино, по-моему, «Отдыхающий сатир» тоже очень даже неплох. К тому же он так молод.

– Совести у вас нет! – выдохнул Морис.

– Я пошутила! – проговорила Мирослава, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – Я имела в виду статую Аполлона Савроктона.

– Эта статуя выполнена из бронзы! – проговорил Морис с нажимом на последнее слово.

– Да, забронзоветь ты еще не успел, – хмыкнула она, делая вид, что внимательно рассматривает его с ног до головы.

– А теперь внимание! – призвал ее Морис. – Отвечаю на ваши вопросы по порядку. Человек я хороший. Так считаю я сам, и мою точку зрения разделяют мои друзья и знакомые.

– Тоже мне, пуп земли! – фыркнула Мирослава.

Проигнорировав ее замечание, Морис продолжил:

– Пракситель тут ни при чем. Этот великий мастер жил в античные времена, предположительно в четвертом веке до нашей эры. И мы с ним, к сожалению, никак не могли пересечься. Так что я из плоти и крови. И родила меня земная женщина, моя мама от моего отца, земного мужчины. Вам все понятно? – спросил он и строго посмотрел на нее.