– Паш. Ты серьезно?

Леха встал, достал из выдвижного ящика вилку, поставил на стол коробку, бросил рядом пачку молотого перца.

– Сыпани побольше, самое то сейчас. Пузырь этот мы с тобой вместе начали, – наливая себе очередной кофе, сказал Леха. – Ты за ним сам бегал вечером. В дрова уже был. По сотке тяпнули и спать пошел. Я в одного добивал. Так что не брал я твою нычку, не знаю, куда ты ее дел.

– Да ладно, Лех, я ж не в обиду. Разобраться хотел.

– Разобрался? Ешь давай. Выползать из этого говна надо. Михалыч обзвонился уже, где пропали. Два километра жд-тупика порезать и вывезти надо, чужие вокруг крутятся, уведут из-под носа. Ты лучше скажи, Паша, с какого ты вдруг во сне разговаривать начал? Не было за тобой такого раньше.

– В смысле?

– В смысле, что ты с пяти утра мне спать не давал. То шептал, то скулил, а под конец в голосину уже. Я поссать пошел, заглянул: сидишь, нога на ногу на столе, пальцы веером, гнешь кого-то, а глаза закрыты.

– В смысле?

– В смысле спишь сидя и пиздишь с кем-то. И еще. Ты помнишь, что ты ныкал?

– В смысле?

– Да что в смысле!!! – рявкнул Леха. – Какой пузырь ты закапывал в свою нору?

– Да как всегда, что пьем, то и заначиваю.

Алексей, пристально глядя на него, допил кофе, вышел в комнату, вернулся, поставил перед ним пустую тару и сел напротив.

– Знаешь, сколько этот пузырь стоит?

Павел очумело разглядывал прямоугольную бутылку с косой голубой этикеткой «Johnnie Walker Blue Label. Blended Scotch Whisky».

– Литр, – продолжил Леха. – Не палево. Двадцать пять штук стоит.

Продолжая читать по буквам, Павел сделал вид, что не охуел.

– Так это что… это я сейчас двадцать пять тысяч сблевал, что ли?

– Зачетная шутка. Но дело не в деньгах. Тут дело в том, что этого пойла в России почти не купить. Во всяком случае точно не ночью в трусах. Где ты это взял? Где ты был?

– Понятия не имею, – медленно произнес Павел.

– Может, звонил куда? Привезли? Хотя… Может, раньше купил, в подарок?

– Точно нет. Некому. Да и не стал бы такие бабки тратить на алкашку, есть намного дешевле и пафоснее. Тем более, говоришь, редкость.

– Это не редкость, Паш. Это спецзаказ, его не продают в магазинах. Ты ночью выжрал литр богемного пойла, сблевал его в унитаз и сидишь, дуру гонишь.

– Да не гоню я! – взвыл Павел. – В душе не ебу, откуда это взялось. Не помню я ничего, клянусь.

– Поешь! – сказал Алексей. – Пить больше не будем, работать надо.

Павел уныло ковырял в коробке, наматывая на вилку пластиковую лапшу, макал в жижу хлеб, но не лезло. Больше того, выпитый ранее кофе взбунтовался против такого неуважения и рванулся обратно.

– Я сейчас.

Забежав в ванную, он включил воду на полную, преклонил колени перед фаянсовым алтарем и уже собирался прочесть свою скорбную молитву, как вдруг заметил, что в углу, возле никелированной стойки, что-то не так. Совсем не так. Потому что из маленького ведерка торчала не ручка ершика, а изящно сужающееся горлышко бутылки с красной закручивающейся крышкой.

– Ну что ты там? – стукнул в дверь Алексей. – Утонул, что ли?

Тишина. Только шум воды. Не из душа. Из крана.

– Паш! Паша! – долбанул он ногой дверь. Она открывалась вовнутрь, Алексей навалился своими ста килограммами, коробка треснула.

– Епт…, – только и смог он произнести. – Да и пошел ты!

Пнув скрюченный в эмбрион пьяный труп, закрутив кран, выключил везде свет, влез в ботинки, натянул куртку, забрал ключи от «газели». Еще раз осмотрелся, положил ключи от квартиры на видное место, вышел и захлопнул за собой дверь.

– Ты зачем людей беспокоишь? – два борова с одинаково унылыми лицами нависали над ним, буравя, словно дырками стволов, пустыми, бесцветными глазами. – У тебя проблем мало?