– Тогда принесите ее, и все станет ясно.

Моралес ушел, а Дуарте, не в силах усидеть в кресле, вскочил на ноги, закружил вокруг стола в тесном проходе.

– Блестит? Нормально блестит!  – размахивал он руками.  – По форме? Замечательная форма, обыкновенная! Песок на всех материках одинаков!

– Сядь!  – попросил Фернандо.  – Голова кружится.

– Кто подтвердит, будто Моралес имеет настоящую кислоту, а не смесь, поедающую золото?

– Золото сохранится без изменений,  – возразил Магеллан.

– Ты веришь ему больше, чем мне?  – шурин остановился.

– Конечно,  – равнодушно заметил Фернандо.

Шурин опустился в кресло. Так просидели минут пять, пока в коридоре не послышались шаги.

– Я забыл узнать,  – с порога сказал Моралес,  – золото лежало поверх песка или внизу?

Адмирал посмотрел на шурина, тот на юнгу.

– Сверху,  – пролепетал Сибулета,  – будто нарочно посыпали по краям родника.

– Тогда это – обманка!  – важно заявил врач.

– Не может быть!  – выкрикнул ошеломленный Дуарте.

– Вода выносит на поверхность более легкие песчинки,  – объяснил Моралес,  – а так как обманка легче золота и песка, то оказывается снаружи.

– Здесь все перемешано.

– Сейчас вы убедитесь в моей правоте.

Врач опустил на стол ящик с пузырьками. Родственники придвинулись ближе, любопытный юнга спрятался за спиной капитана. Моралес осторожно налил из граненой баночки маслянистую жидкость в прозрачный маленький стаканчик, бросил золотые песчинки, стал медленно размешивать фарфоровой палочкой. Песчинки собрались в кучку посреди склянки, помутнели, запузырились, начали заметно исчезать.

– Что я говорил!  – победно выпрямился врач, с усмешкой поглядывая на взволнованного Барбосу.

– Чепуха!  – закричал шурин.  – Посмотрим, не пропадет ли это золото?

Он снял с пальца перстень с изумрудом, талисманом капитанов с древнейших времен, зажал камень в пальцах, принялся полоскать дужку в кислоте. Между тем, песчинки совсем растворились, а перстень не таял.

– У вас хорошее золото!  – похвалил Моралес.

– Возьми, проверь монету!  – Фернандо подал шурину реал.  – Не обожги пальцы!

Дуарте не обратил на него внимания, упрямо совал перстень в кислоту. Наконец, он понял ошибку. Зло взглянув на юнгу, со страхом отскочившего к двери, вытащил перстень из склянки, отер полой куртки, мгновенно пожелтевшей от соприкосновения с кислотой, надел на палец. Наступила тишина. Было слышно, как кто-то пробежал по коридору, постучал в каюту.

– Сеньор штурман с «Виктории» просит разрешения переговорить наедине с капитан-генералом по неотложному делу,  – доложил Энрике.

– Я могу идти?  – осведомился Моралес, укладывая пузырьки в ящик.

– Благодарю вас, вы нам очень помогли,  – с сожалением произнес Магеллан. Он дождался, когда врач вышел, и подозвал слугу – Что надо Соломону?

– Он просил наедине,  – напомнил Энрике.

– Говори!  – устало велел командующий.  – Зачем скрывать от капитана дела на корабле?

– У него важное сообщение о золоте,  – шепнул раб на ухо хозяину, но Дуарте прочитал по губам.

– Ха-ха!  – засмеялся шурин.  – Еще один кладоискатель! Держу пари, он ни о чем не догадывается! Вот сволочь! Захотел обойти меня!

– Зови!  – повеселел Фернандо.

В дверь вкрадчиво постучали.

– Войдите!  – громко позволил адмирал.

В узкую щель пролезла задница в желтых штанах, спешно прикрыла дверь. Штурман выпрямился, обернулся, обомлел от вида капитана.

– Я… Я…  – залепетал Соломон.  – Я хотел сообщить дополнительные сведения о золоте,  – нашелся сицилиец.

– Похвально,  – заметил адмирал.  – Однако вы опоздали, рудники будут принадлежать Барбосе.  – Шурин вальяжно развалился в кресле.  – Я уступаю ему право собственности.