– Девятихвостка – лучший учитель,  – согласился кормчий.

– Боцман сильно дерет, с первого удара пускает кровь!  – похвалил немец.  – Но и португалец молодец – ни звука!

– Десять – это ерунда,  – заметил Альбо,  – выдерживают до пятидесяти.

– Если один порет, то рука слабеет на втором десятке,  – поправил Ганс – А когда меняются – забьют до смерти.

– Здорово, Франсиско!  – послышался с корабля голос Карвальо.  – Сейчас спущусь,  – долговязый кормчий направился к прислоненной к борту лестнице.

– Много наловил?  – усмехнулся Альбо, когда перепачканный дегтем офицер подошел к костру.

– Кого?  – Карвальо подозрительно поглядел на канонира.

– Мышей.

– Ты про сына… Гоняется с чугунком, старается живьем накрыть.

– Одной мало?

– Куда там… С дюжину на щепки насадил. Ты зачем пришел?

– Капитан-генерал послал узнать, нужны ли тебе наши люди?

– Веди! Скоблим палубу пемзой – рук не хватает.

– Матросы не согласятся,  – покачал головой Франсиско.

– Дам им другую работу, пошлю штрафников чистить доски,  – заверил Карвальо.  – Когда поставите «Тринидад» на стапель, я приведу тебе конопатчиков и плотников.

– Много работы осталось?  – поинтересовался Альбо.

– Дня через четыре краска высохнет, затянет щели – тогда поплывем.

– Адмирал спешит,  – напомнил кормчий.

– Напрасно. Я бы задержался здесь недели на три… Зима впереди длинная, куда торопимся?

– С первым теплом на юг.

– Знаю,  – недовольно поморщился Карвальо.  – Если бы на север, а то на юг! К Южной земле на пояс холода?

– Он уверен – там есть проход. Вечерами запирается с Серраном,  – понизил голос Альбо,  – разрабатывает план.

– Думаешь, пошлет нас первыми?

– Не знаю.

– Ты говорил с Барбосой?

– Молчит шурин.

– Завидует?

– Вряд ли. Эка радость – по морозу во льды!

– Капитан-генерал назначит премию за открытие пролива?

– Бесплатный гроб на земле вместо холщового мешка на доске в море.

– Ты сегодня не в духе. Поругались?

– Так, мелочи… Как твой капитан?

– Тяжелый человек, похож на Магеллана. Решает все сам, орет, пускает в ход кулаки, не брезгует плетью.

– Слыхал.

– Канонир сказал? Это чепуха, давно надо было выдрать Симона! Мендоса распустил слуг, не желают работать. Помоги выпросить у капитан-генерала новые паруса,  – вспомнил Жуан.

– У вас нет запасных?

– Есть, но трогать нельзя до крайней надобности.

– У нас не лучше. Латайте, пока штормы в клочья не изорвут!

– Матросы просят старый грот на штаны.

– Подождут до весны, не обносятся.

– Потом у мастера не будет времени шить. Идем в низкие широты! Забыл, как трепало месяц назад?

– Помню. Ты все рассчитал?

– Да. Иначе нельзя.

– Нет, не все,  – усмехнулся Альбо.  – Помоги Барбосе достать новые – Магеллан ему скорее выдаст. А себе на робы забери у шурина старые.

– Подумаю,  – приуныл кормчий.

– Жуан!  – позвал с палубы Серран.  – Почему лодыри отдыхают? Всыпь по горячему!

– Для этого есть боцман,  – огрызнулся кормчий.

– У Акуриу в трюме забот хватает,  – ответил капитан. Его грузная фигура с вросшей головой маячила у борта.

– Следит за мной, как за матросом,  – пожаловался Карвальо.  – Ни минуты покоя! Пойду, а то заорет. Не прощает мне, что Магеллана не поддержал. Что я мог сделать против своего капитана? Пойти на рей?

– Тебе не позавидуешь,  – посочувствовал Альбо.

– Не забудь прислать людей!  – напомнил кормчий.

Тяжелые мохнатые снежинки медленно кружились, падали на берег, таяли, превращались в капельки влаги на прогретых солнцем камнях. После чистого, по-весеннему ласкового дня, когда тонкое белое покрывало темнело и ручейками стекало в море, наступал слякотный вечер. Вторую неделю держалась переменная погода, зима боролась с осенью. После напугавших флотилию ранних холодов, вернулись теплые дни. По ночам выпадал снег, прикрывал грязь судоверфи, но не мог удержаться на свету. На вершинах холмов обнажались лысины, будто пропавшие великаны снимали с них шляпы, примеривали на свои гривастые головы и забывали вернуть до следующего снегопада.