В реалиях наступающей эпохи позитивизма философское понимание мифа активно дополнялось особой научной методологией, выступавшей фактором своеобразной интеграции концепта мифа в механизм научного познания. Значительный вклад в оформление подобного синтеза внес Иоган Якоб Баховен – один из крупнейших исследователей первобытного периода своей эпохи, определивший оформление парадигмы историко-культурных исследований в области рассмотрения феномена первобытного мифотворчества. Исследователь активно оперирует принципом историзма, отталкиваясь от классического принципа той эпохи «пишите историю такой, какой она была на самом деле». При этом историзм он трактует в качестве линии центробежного движения эволюционного порядка, которая «в общем и целом нигде не знает скачков и внезапного прогресса; всюду – постепенные переходы, всюду – множество ступеней, каждая из которых в известной степени включает в себя и предыдущую, и последующую»204, призывая при этом к выявлению различного рода закономерностей, основанных зачастую на последовательности и стадиальности. Уделяется внимание также различного рода антагонизмам, в ряде случаев определяющих оформление феномена мифа, как и теории эволюционизма, являющейся «гарантией внутренней истинности и природной необходимости»205. На основе выявления закономерностей в рамках взаимодействия описываемых механизмов Баховен разрабатывает основы сравнительно-исторического метода анализа базовых форм культуры. В рамках развития мифа как особой теоретической конструкции он выделяет несколько этапов его становления, патриархальный и матриархальный, постулируя тезис о том, что миф является концентрированным выражением своей эпохи. Как следствие, мифология трактовалась им как «истинный, отмеченный высокой надежностью исторический источник»206, примером чего может считаться баховенская историко-философская трактовка эсхиловой трилогии «Орестея», демонстрирующая антагонизм мужского и женского начал в массовом сознании эллинов эпохи архаики и классики.

Баховен наряду с романтиками определил возрождение «ремифологизаторской» линии интерпретации мифа в европейской культуре, опираясь на принципы научного поиска, стремясь выяснить место мифа в поле культуры и его влияние на бытие человека. Развитие этой традиции можно обнаружить в размышлениях Фридриха Ницше: в «Рождении трагедии из духа музыки» он видит в мифе базис развития культуры, в которой, по его мнению, проявляются деструктивные коннотации именно в условиях потери способности к мифоэическому творчеству. Иными словами, миф не только целесообразен, но и необходим для оформления феномена культурного ландшафта. Поэтому Ф. Ницше призывает обратиться к утраченной силе мифа как необходимому средству обновления человека и культуры. «А без мифа всякая культура теряет свой здоровый творческий характер природной силы: лишь обставленный мифами горизонт замыкает целое культурное движение в законченное целое. Все силы фантазии и апполонических грез только мифом спасаются от бесцельного блуждания»207.

Интерес к феномену мифа стал основанием не только парадигмы ремифологизации, но и более глубокого изучения характеризуемого явления целым комплексом социальных и гуманитарных наук. В частности, лингвистика, этнология и культурная антропология обратились к изучению мифа как наиболее ранней формы развития человеческой культуры, окончательно превратив эту философскую категорию в объект научного познания, что открыло исследователям проблему коренного отличия архаичного сознания от мировосприятия современного человека, «например, мифологическое сознание раскрывает свое содержание посредством инверсий и метаморфоз, способно сочетать в себе несоединимые элементы, играет с такими категориями, как время и пространство, алогично, амбивалентно и непредсказуемо, что явно противоречит законам западноевропейского мышления, опирающегося на логически непротиворечивые и верифицированные данные. Архаический миф открылся европейцам как мир абсолютно другого мышления, как нечто инородное по отношению к культуре XIX века, что еще больше усилило интерес к данному феномену и стремление объяснить специфику мифа с позиций научного разума»