Я могла ожидать чего угодно, но только не того, что произошло. Леонид… Как я боялась встречи с ним! И вот, он здесь! Какого чёрта Березин решил сменить работу? Ведь его всё устраивало на предыдущем месте. Сколько гадостей обо мне он наговорит Воронцову?
Что я испытала, неожиданно увидев того, кто вытер об меня свои грязные ноги? Лишь страх и омерзение. Сердце не билось в припадке былой любви. Мне было всё равно. Пережила и перегорела. Но… Что он может поведать Максиму? В каком свете выставит меня перед ним? Грудь сдавили не вырвавшиеся на волю рыдания. Я хватала ртом воздух, не имея возможности вдохнуть. Своим появлением Леон мне будто перекрыл доступ к кислороду, оставив задыхаться от безысходности подобно выброшенной на берег рыбе.
Воронцов… Я не хотела, чтобы он узнал причину моего недавнего увольнения. Он не поймёт. Осудит и… возненавидит? Почему-то именно этих чувств я опасалась.
Сердце предательски билось в груди, разрывая грудную клетку, предвещая неизбежную беду.
Глава 10
Я почувствовал её аромат, едва она приблизилась к кабинету. В нос ударил тошнотворный и приторный запах духов, который сложно было не уловить. Шлейф ванили и пудры с невероятно сладкими нотами шоколада с ног до головы окутывал эту пигалицу, посмевшую ослушаться меня и не явиться по первому зову.
Впервые мы столкнулись с Новицкой в коридоре, вернее, она налетела на меня, витая в облаках. Настроение тогда было паршивое, в этот день ушла Лёля, моя жена, с которой я прожил бок о бок добрых десять лет. Ушла без предупреждения и без особого повода. Просто встала рано утром, собрала свои вещи и с укором посмотрела на меня:
– Я так больше не могу, Воронцов…
– Как так? – недоумённо уставился я на сумки и чемоданы. – Ты куда-то собралась?
– Куда-то! – усмехнулась она. – Тебя только это интересует?
– Лёля… Я не понимаю…
– А чего тут понимать? Я устала, Воронцов! От тебя, от твоей работы на износ и от нашей семьи в конце концов. Да, ты сменил поле деятельности, и я теперь не трясусь ночами с единственным вопросом: «А вдруг он не вернётся?», но ты ведь остался ТАКИМ же, Максим! – в отчаяние выкрикнула жена.
– Каким, Лёль? О чём ты?
– Таким же, как и был, – горестно махнула она рукой. – Ты вечно занят и неимоверно холоден.
– Но ты ведь должна понимать, что я стараюсь ради нас…
– Нас больше нет, Максим! – грубо оборвала меня жена. – Вещи заберу в течение дня, а сейчас просто уйду. Надеюсь, что расстанемся мы без истерики и взаимных оскорблений.
– И куда ты собралась?
– К родителям. На развод подам сама. И, кстати, буквально вчера я сделала аборт. Просто хочу, чтобы ты знал.
– Ты… постой, ты была беременна?
– Ты даже этого не заметил… О чём с тобой вообще говорить?
– Дура! Дура непроходимая! Что же ты натворила, Лёля?! – закричал я, оседая на пол.
В голове билась одна мысль: «Ребёнок. Она избавилась от моего ребёнка!»
Слёзы больно щипнули веки. Я сжал кулак и, вцепившись в него зубами, подавил рвавшийся наружу крик. Лёлька знала, как я мечтал о сыне. Сам вырос в детдоме, родителей своих не знал. Наверное, поэтому хотел создать семью поскорее. Одиночество – это страшно. Действительно страшно.
– Как ты могла? Как ты только посмела сотворить ЭТО?
– Макс, успокойся. Я сказала тебе об этом не ради истерики. Поступила так, как считала нужным. Прощения просить не буду. Не до детей мне сейчас. Я должна устроить свою жизнь.
– Она у тебя была не устроена?
– С тобой, нет.
– Ты кого-то встретила? Это всё из-за него? Да?
– Это не имеет значения.
– Ошибаешься, Лёлька! Ещё как имеет!
– Я устала, Воронцов! От твоей работы, командировок вечных. От твоего невнимания! От тебя в конце концов! Иногда мне кажется, что вся наша жизнь – это лишь игра. Ты ведь никогда не любил меня…