– Я злюсь не только на тебя, но и на Анри, – ответила Полин. – Это он надоумил тебя вступить в Китайский трудовой корпус.

– Не вини Анри, – сказал Тео, и его губы изогнулись в усмешке. – Поверь, я сам в состоянии принять плохое решение.

Его улыбка еще больше рассердила Полин, но в то же время она не смогла удержаться от смеха. Они с братом редко проявляли привязанность друг к другу посредством объятий и поцелуев, как это делали французы. Но в этот раз Полин коснулась ладонью щеки Тео, а он быстро ее обнял. Затем Тео подхватил чемодан и поспешил перейти дорогу. Каждый его торопливый шаг выражал желание как можно скорее добраться до Северного вокзала и сесть на поезд, идущий до Нуаель-сюр-Мер. Тео на мгновение обернулся, он что-то сказал, но Полин не услышала из-за грохота проезжающей мимо повозки. Тео напоследок сверкнул уверенной улыбкой и пошел дальше. В лучах утреннего летнего солнца, высокий и стройный, в костюме из синей саржи, такой красивый со своей сдвинутой набок шляпой-канотье.

Тео не было дома уже полтора года. Дедушка Дэн умер, а старший брат дяди Луи стал главой семьи. И он не собирался потакать прихотям племянника.

Полин вздохнула, напоследок потерла замшей нефритового коня и отложила его. Следом она взяла в руки нефритового кролика и стала полировать его округлые бока. Полин не сомневалась: как только закончится контракт Тео, дядя Луи сразу же отправит его на пароходе в Шанхай. Затем они привезут жену брата в Париж, чтобы она помогала с магазином.

А что касается Полин, если ее судьба сложится именно так, как было описано в письме дяди, то уже к весне она окажется в Шанхае, замужем за совершенно незнакомым человеком. Однако Полин беспокоил не только будущий муж. Если она не поладит со свекрами, то каждый день в их семье будет мучением. Особенно если не удастся родить сыновей. В этом Полин убедилась, еще живя в Шанхае.

– Я уже никогда не смогу привыкнуть к жизни в Китае, – однажды призналась Полин Дениз. – Женщинам в нашей семье строго запрещено разговаривать с мужчинами, которые не связаны с ними родством. А за стены дома вообще можно выходить только в храм помолиться или навестить родню.

– Не все семьи похожи на вашу, – приподняв бровь, ответила Дениз, французская любовница дяди.

В чем-то она была права. Семья Дэн отличалась исключительной старомодностью. Следовательно, когда речь заходила о браке, они предпочитали людей со схожим мировоззрением. Полин была более чем уверена, что Первая Жена дяди постарается подобрать ей крайне приверженного традициям мужа.

Полин просто не могла вернуться в Китай. Не могла, и все. Не после того, как она имела возможность свободно гулять по Парижу, самостоятельно закупаться на рынках и посещать музеи. Без чьего-либо присмотра Полин ходила в кафе, чтобы поболтать с Тео и его однокурсниками. По сравнению с жизнью в Париже, вступить в традиционный китайский брак – все равно что быть погребенной заживо.

Почему дядя этого не понимает? Ему вообще плевать на судьбу племянницы?

Дядя Луи не обязан заботиться о ее чувствах, напомнила себе Полин. Именно она должна подчиниться, потому что находилась в неоплатном долгу перед ним. После смерти ее родителей Луи забрал Полин в свой дом, хотя вполне мог отдать в приют. Пойти против его воли – значит проявить неуважение. Но, возможно, Полин все же удастся убедить дядю позволить ей остаться в Париже и продолжить работать в магазине.

Полин поставила нефритовых зверушек в витрину, затем поднялась по черной лестнице и, миновав их квартиру, направилась прямиком к Дениз. Луи совсем скоро должен был вернуться домой. Его корабль причалил в Марселе. Путешествие из Шанхая длилось целый месяц. Затем Луи предстояло сутки добираться на поезде до Парижа. В своем письме дядя сообщил, что Первая Жена и сваха к его возвращению пришлют телеграмму с известием о подходящей паре и подтверждением, что переговоры завершены и брачный контракт подписан.