Я другими глазами смотрела на вдохновенно распинающегося у доски профессора. Он снял свою шляпу и, картинно взмахивая руками, декламировал стихи своих лучших учеников. Волосы выбились из хвоста и рассыпались по плечам, лента спланировала на пол и была приманена чарами кем-то из девчонок. Полагаю, ленту эту преподаватель больше не увидит. Главное, чтоб не передрались из-за нее.

Изящная литература оказалась скучным предметом. Нам зачитали основы простой поэзии, привели примеры гладкого стихосложения и задали на дом написать по одному четверостишию. Вдохновиться внешним обликом товарища или возлюбленной, сочинить и сдать. Самые интересные будут зачитаны на следующей неделе.

— Ужас, — расстроилась волчица. — Опять целый урок будем слушать ерунду всякую.

— Да ладно, вдруг воссияет алмаз истинного таланта среди груд подземных шлаков? — заржал Охотник.

— И может, это будет именно ваша звезда, — ласково произнес профессор, выходя следом за нами из кабинета.

— Покорнейше прошу простить меня, профессор. Ремень перетерся, между мозгом и челюстью. Болтаю, а что болтаю — сам не знаю, — комично развел руками Охотник. В исполнении взрослого мужчины, в чьих волосах поселилась проседь, это выглядело несколько наигранно. Но Литературику хватило.

— Ничего страшного, — кивнул профессор. Судя по направлению, он направлялся прямиком к своей эльфийской мечте.

— А что мы будем делать на уроках музыки?

— Музицировать, — удивилась Кариса. — Там особые кабинки, ты никому не помешаешь, и тебе не помешают.

— Нас, бойцов, миловала сия участь, — поддел нас Вьюга. А эльф заливисто заржал:

— Ты-то в группе некромантов, бо-оец!

— М-мать, а что я делать-то буду?

— Барабан тебе дадим, — утер слезы эльф. — Утешишься.

Так, перешучиваясь и переругиваясь, мы вывалились во двор Академии. Там все наблюдали, как профессор Ильв принимает неловкие ухаживания Литературика. И, как и полагается, из-за угла за ними подсматривал местный Яго.

— А это преподаватель музыки, тоже эльф. Говорят, Ильв от него из Леса бежала, роняя бисер с туфелек, — поведала нам Кариса и сунула в рот леденец.

— Видок у него не музыкальный, — хмыкнул Верен.

— Шрам на полморды, постыдился бы да свел, — покачал головой Вьюга.

— Если «ускорялкой» приложили — уже не сведет. Даже наши целители не все сильны, — покачал головой Лий.

— А если до кости срезать и заново лечить? — спросила я. Стало любопытно, каким образом это все работает. «Яго» заинтересованно повернулся в нашу сторону. Ответом мне стали круглые глаза Лия:

— Ты добра, как юная эльфийка. Так еще никто не пробовал. Может стать хуже.

— Бедро распороть, «ускорялку» бросить, потом вырезать кусок мяса и пролечить по-нормальному, — пожала я плечами. — Там, если не получится, видно будет.

— Я думаю, найдется много людей, желающих рискнуть, — протянул Верен.

— Эльфов еще больше, вам-то что, всего ничего с корябаной мордой ходить — не успел родиться, уже умер, — пожал плечами Лий. — Что?

— Ты тактичен, как кабан в период спаривания, — вздохнула я и подошла ближе к воркующей парочке. Вроде как пора начинаться уроку медитаций. Или мы будем медитировать на двух влюбленных?

Эльфийка быстро построила нас в колонну по двое и вывела в парк. Где уже были расстелены коврики. Приподняв коврик, я обнаружила, что он имеет стебелек и корни. Господи, спаси и сохрани от эльфийской магии.

— А он меня не сожрет? — спросила я Вьюгу. Тот тяжко вздохнул:

— Всякий раз об этом думаю. Теперь нас двое. Не доверяю я ушастой магии.

Медитация напоминала обычные земные мантры и все к ним прилагающееся. Только здесь это нужно было делать молча, удерживая в воображении ту или иную картинку. За два часа мой воображаемый цветок трижды опылили пчелы, дважды сорвали и пять раз я уплывала сознанием куда-то в сторону. Еще наблюдала серебристую паутинку в капельках росы на фоне черного с фиолетовыми звездами неба. Вьюга тыкал меня пальцем в бок и приказывал перестать храпеть.