Бессилие, словно червь, подтачивало веру в себя. Даня начал злиться. Стал резким и грубым. В конце концов решился разбудить в себе силы огненной магии, устрашающей своими цветовыми эффектами и разрушительной силой. Опасно близкой к запрещенной магии крови, адепты которой почти поголовно перешли на темную сторону. В отчаянии Даня дошел со своими просьбами до самой директрисы, Анны Семёновны Болотниковой. К удивлению, она возражать не стала. Напротив, поощрительно улыбнулась, радостно сверкнула изумрудными глазами, взъерошила волосы мальчика и спокойным, доверительным тоном подсказала, с чего нужно начать. Затем очень внимательно заглянула и в глаза самого Дани, отчего у него побежали мурашки по коже.

Что-то там разглядев – во всяком случае, Даня заметил, как уголки ее губ растянулись, будто она хотела улыбнуться, но в последний момент вспомнила о необходимости быть строгой – Анна Семёновна рассказала про фаерболы и учебные волшебные палочки, которые помогают на начальном этапе. Правда, она сразу же категорически запретила тренироваться за пределами школы, что весьма удивило мальчика. Но запрет был произнесен так однозначно, что он не решился ни уточнять почему, ни тем более спорить. Даня до сих пор помнил ее реплику: «Пугать простых людей не надо. Запомни, малыш. Ни в коем случае никто твоих упражнений за пределами этих стен видеть не должен! Наказание будет очень суровым. Ты меня понял?»

Шанс получить оборудование для опытов появился, когда в школу нагрянули очередные спонсоры. У одной миловидной женщины он выпросил специальные волшебные стержни, о которых говорила Болотникова. И вот сейчас с большим разочарованием он смотрел, как последний из них послал прощальное ехидное облачко дыма из железного ведра.

Даня повернулся к окну. На улице медленно, словно нехотя, падали снежинки. Они были прекрасны в свете фонарей, однако сейчас эта красота навевала не радость, а скорее тоску. Казалось, что небо разделяет его грусть, оплакивает неудачи, будучи не в силах ему помочь.

Галдеж в зале начинал раздражать. Кто-то пронесся мимо, едва не наступив на ботинок Дани. Почему-то вместе с этим вихрем пришел и неприятный запах, будто мелькнувший ребенок давно не мылся или забыл совсем недавно сходить по-маленькому.

Даня поморщился и боковым зрением уловил что-то странное. Он снова посмотрел в окно, где ровный свет фонарей несколько раз прервался, предупреждая о чём-то необычном. Снежинки теперь не просто падали, они стали постепенно закручиваться вокруг ближайшей молодой березки, с каждым мгновением ускоряя темп. Через минуту за окном вертелся уже самый настоящий снежный смерч, а тонкой березки и вовсе не было видно. Свет вдруг погас совсем, а когда загорелся снова, смерч начал шататься из стороны в сторону, как пьяный матрос на твердой земле. Амплитуда нарастала, пару раз из смерча мелькнули тоненькие веточки, с которых сорвало последние, не успевшие облететь самостоятельно листики. И всё это буйство рассыпалось снежным взрывом, разбросавшем белые плотные комки в разные стороны на добрые пять метров.

На месте березки появилась фигура в белом комбинезоне. Нижняя часть бледного, словно у привидения, лица была закрыта платком. Лишь глаза ясно и неприятно выделялись на этом фоне. Они были настолько черными, что казались неестественными и чужеродными. Не было ни ресниц, ни бровей. Только черные зрачки, занявшие всё пространство глазниц.

Через плечо этого странного человека была перекинута угольно-черная сумка, которую необычный визитер, вероятно, решил открыть – его рука потянулась к замку.