Расплатившись за бензин банковской картой, вложенной в конверт, Долли зашла в туалет, ища Камилу, но девушки там не было. Тогда она включила горячую воду и, согревая руки, стала отмывать номер с кисти. За эти дни он уже начал выцветать, но оставался всё ещё слишком броским: Долли видела, какие взгляды бросают на неё, и хотела быстрее избавиться от отличительного знака. Однако краска оказалась въедливой и не поддавалась под напором воды и мыла. Долли помнила, как К6 много раз жаловалась ей на это, но всё равно попыталась смыть цифры. Напрасно растерев руку докрасна, она вернулась к машине, в которой её уже ждала Камила.

Выглядела девушка так, словно не спала в машине и готовилась к выходу час, а не 15 минут на заправке. Долли стало интересно, какое выражение лица у девушки на самом деле, когда на ней нет этой маски из непоколебимой красоты и ореола блестящих украшений.

– Тебе идёт этот свитер, – отметила Камила, поправляя помаду.

– Может быть, мы успеем добраться до того, как начнётся дождь.

– Могла бы и не ехать всю ночь, говорю же, никто нас не ждёт, – Камила недовольно захлопнула козырёк.

Долли не могла понять, к чему вела девушка, но, не сочтя это важным, решила пропустить её слова мимо ушей.

– Мы едем к тебе домой? – спросила Долли, выезжая на трассу.

– Ты что, вообще ничего не знаешь? – цокнула Камила.

– Не знаю, – просто ответила Долли.

Ей не было важно, что подумает Камила. Важно было только получить информацию, как можно больше данных, вызвав как можно меньше подозрений.

– Ну… Я могу тебе что-то рассказать. Но как ты там сказала? Смотря что ты расскажешь мне взамен?

– Камила, что я могу тебе рассказать? У меня нет секретов, но я вряд ли могу быть тебе интересной, – годы практики во лжи вытренировали у Долли навык моментально переходить от правды к выдумке.

– Да? Ну, это уже мне решать, правда?

– Пожалуй, – согласилась Долли.

– Так, – протянула Камила, готовя первый вопрос, – на острове вы были одни?

– Что значит одни? – Долли уже решила, что вернее будет говорить правду, меняя только ту деталь, что она – не клон.

– Только ты и… другие клоны? – Камила с трудом подобрала слова.

– Нет, там есть ещё сотрудники и мой… – она осеклась, прикусив до крови язык, – мой создатель, лаборанты, генетики, медики, повара, тренеры и преподаватели, но эти прилетали на остров на время. Кто-то на неделю, кто-то на час.

– Ага, и вы общались с ними?

– Нет, это было запрещено. То есть только по делу.

– И что вам могли сделать за общение не по делу?

– Разное. Изменить меню на неделю, оставить только гречку и курицу. Убрать соль и сахар – это называлось диета номер 5. Могли сократить или убрать пятиминутки. Менять комнаты каждый день – это мелочь, но неприятно. Могли отключить горячую воду. Всё вместе – это хорошо отучает ошибаться.

– Тебя часто так наказывали?

– Не меня, а всех. Только всех сразу.

– Значит, вы не общались с другими людьми?

– Да.

– Никогда?

– К чему ты ведёшь?

– А как же… Что насчёт отношений?

– Такой вопрос не стоял. По плану клоны самовоспроизводятся. То есть каждый клон вынашивает ещё одного клона или нескольких, смотря сколько нужно. Для этого никто другой и не нужен, – Долли говорила это без смущения, выкладывая всё, как есть.

Камила замолчала. Лишняя информация о клонах была ей неприятна, она старалась не лезть во всё это и знать только то, что необходимо для дела.

– Мы едем домой не ко мне, но это и мой дом на время.

– А не на время он чей?

– Гвоздики.

Это имя Долли уже знала, но что оно означает – нет.

– Про него ты рассказать можешь?

– Ну, тут совсем тяжело. Иногда он ничего, но чаще просто невыносим, даже по моим меркам. Неделями сидит в бумагах, потом исчезает куда-то, возвращается без машины, весь в крови. В чужой, понимаешь? – Долли не понимала. Спрашивая о Гвоздике, девушка ожидала получить информацию совсем другого характера. – Странный он и так с детства, но тогда он совсем нервный был. Он не часто дома, так что, надеюсь, не сильно тебе надоест. Не знаю, сколько я тут ещё проживу, но, может, я заберу тебя с собой, мне кажется, он не будет против.