Взгляд Моники замер. Пальцы Эйгера продолжали баюкать, убирая волосы на висок, утопая в её волосах, пропитанных липкой кровью. Она умерла. Не оставалось ничего кроме как положить её тело. Нащупав пропавшее в траве оружие Эйгер схватился за своё лицо от мысли что такое было со всеми, просто он старался на смотреть в низ, а шёл, испытывая нерешительность чтобы увидеть их лица, тем чем они стали. Взгляд плыл, обжигая болью утраты.

Дыхание сорвалось в отрывистые всхлипы. Ему хотелось, чтобы ничего этого не было. Проклиная весь мир его душа кричала.

От возникшего ожога невидимого удара в спине, тело перекосило, горло обожгло от круживших в воздухе запахов, а в животе словно бесновал рой веспы. «Что я здесь делаю?» Лицо горело. Холодные руки успокавали. Пахло железом. «Он до сих здесь. Убивает». Мысль об убийце – всё что сейчас было нужно чтобы Эйгер собрался вновь, на одну попытку чтобы опередить чтобы закончить кошмарный калейдоскоп смертей.

Подвал. Эйгер не знал почему, но надеялся, что там ещё могли остаться выжившие, пусть и бункер не был закончен, но сейф был. Двадцать человек он бы вместил с лихвой.

Игнорируя наполнившее тело бессилие Эйгер делает шаг. Снова стон. На этот раз его собственный. Моля чтобы его любимая осталась в живых. Ведь она не трусишка, она скорее окажется в пылу сражения в окружении телохранителей, чем отступит… значит в сейф её могли затащить только после… Но Эйгеру не хотелось даже думать об этом, он уже спускался, и больше не придётся гадать, а сможет убедиться что сейф заперт изнутри.

Гулким эхом раздаются последние ступени под ногами Эйгера. Поворот. Ещё. С силой толкает двери. Слабоосвещенное помещение. По сторонам бочки с вином. По другую стороны помещения двери: закрытый сейф. Перед массивной плитой металла с огромным штурвалом-рукоятью стоят нетронутые стулья, накрытые от пыли. К сейфу не прикасались. Никто кроме него сюда не спускался. Он просто потерял время упустив тот единственный шанс, который ему подарила судьба чтобы спасти кого-то. Эйгер был уверен в этом. Но это его и спасло. Останься он снаружи и всё за него уже было бы решено.

Роящаяся внутри веспа жалила изнутри, превращая внутренние органы в жижу.

Эйгер хотел умереть.

Но сперва отомстить.

«Убью. Провалюсь под землю, но убью», – вертелись мысли в голове, в итоге приведших к убийце. Вернее, бесчисленным следам зверств, оставленных по всей усадьбе буквально утопающей в крови династии Дименсо. Раздавались редкие крики, Эйгер мог различить голос кричащего, но не мог двигаться с такой скоростью, с которой это делал убийца.

«Но могли убийцы если их было несколько».

Руки Эйгера тряслись, мысли метались, судорожное дыхание выпаливало паром на остывшем воздухе. Ружье в руках уже не внушало уверенности. Оно – отягощало, замедляя его неподъёмным весом.

Сквозь эхо мыслей Эйгер не сразу понимает, что наступила тишина, а крики доносятся из его памяти. Но он как на заевшей мысли продолжает метаться по усадьбе, как призрак с тысячей свершённых дел, в поисках убийц или выживших.

Не тех или других нигде не было. Даже те, кого он видел уцелевшими – оказались убиты недалеко от подъездной дороги к аллее.

Силы покидали Эйгера, он осел на бордюр. Всматриваясь в темноту перед собой глаза всё больше выцепляли из черноты теней новые силуэты тел. Части тел. Что-то тикало. Одной рукой достал из внутреннего кармана подарок для новобрачных: золотые парные часы, сделанные из сплава с редким металлом, считающегося в дальних странах, что обладающим им приносит удачу… Крыша часов украшенна бриллиантами, изображающими общий герб двух династий: парус и сторожевую башню, увенчанные россыпью мелких алмазов.