Шелби слишком хорошо понимала, в какой ситуации оказалась, поэтому не торопилась лезть в эту беспросветную яму, наполненную кровью, человеческими страданиями. Она не хотела видеть смерти напарников, преступников и гражданских, чувствовать боль, смотреть на изувеченные, расчленённые тела и ощущать запах разлагающейся плоти. Ей не хотелось мучиться из-за кошмаров, которые часто терзали её отца, заставляя его постоянно менять снотворные препараты и ходить к психологам.

А началось это после убийства напарника Уильяма Эртона на очередной операции по поимке преступника. Он, будучи на тот момент инспектором, был потрясён, впервые увидев смерть коллеги, осознав, что даже служители правосудия склоняли голову на грудь, не выдерживая объятия смерти. Они были такими же хрупкими, как и люди, которых им поручили защищать от жестокости. Очевидная информация почему-то сильно потрясла его. Может, виной всему был постоянный недосып и стресс из-за работы, но тот случай оставил неизгладимый след на пошатнувшейся психике мужчины.

Она надолго запомнила тот день, когда вместо привычной яркой улыбки увидела потухший серый взгляд. Он был абсолютно безжизненным, пугающим, смотрел прямо в душу, но будто и сквозь неё. Больше тогда настораживал голос, по звучанию похожий на звон стали. Слегка подрагивающая рука с нечищенными ногтями, под которыми скопилась тёмная кровь, указала в сторону фуражки, заставляя девушку посмотреть на головной убор.

«Запомни, Шелби, никогда не связывай свою жизнь с этим… – ругательство осело хрипом в горле мужчины, но тот невозмутимо продолжил, невольно ухмыляясь, – куском дерьма. Правосудие? От него ничего не осталось. Пообещай, что не пойдёшь за мной, даже если случится что-то страшное, что не будешь мстить за меня.».

В тот день она с дрожавшим от страха голосом, со слезами, застывшими на больших глазах, дала обещание, до конца не понимая, что так сильно потрясло Уильяма. Потом Дженкинс без особых проблем рассказал ей обо всём, что так сильно тяготило инспектора. Девушка не планировала следовать по стопам родителей, одинаково не любила их профессии и поступила в колледж на ветеринарного врача. Счастью Уильяма в тот день не было предела. Он впервые за долгое время позволил себе улыбнуться и вздохнуть с облегчением. Шелби нравилась учёба, но больше её радовал яркий взгляд отца, вернувшегося к жизни. Её удивляло, как небольшое достижение могло так сильно повлиять на не шибко впечатлительного человека.

Теперь она понимала, что своими грубыми, отчасти пугающими наставлениями шериф Эртон хотел уберечь её от ужасов, через которые ему пришлось пройти. Он желал для своей дочери другой жизни и, к его спокойствию, не мог сейчас прочесть мысли девушки, склонившей голову над его холодной рукой.

– Я обещала, знаю, но, боюсь, не смогу жить спокойно, думая, что тебе кто-то попытается навредить, – говорила Шелби, зажмурившись, будто могла сейчас схлопотать от отца подзатыльник. Хотя мужчина никогда даже не думал поднимать руку на единственную дочь.

Ей казалось, что она снова столкнётся со страхом в потухшем взгляде, стоит только поднять глаза, услышит громкий звон стали, протыкающей её грудь, ломающей кости и подбирающейся прямо к сердцу. В голову невольно стали лезть мысли о том, как сильно разочаруется и испугается шериф, если очнётся после долгого сна. Он первым делом захочет встретиться с дочерью, увидеть её радостную улыбку и отражение яркого солнца на щеках и переносице. А если вместо этого он столкнётся с пустотой и тишиной палаты, да ещё и узнает, что его дочь погибла, разыскивая преступника…