Плоды такого превосходства мы прослеживаем ужо в самых ранних греческих представлениях о Вселенной. Помимо оригинальности, характеризующей греческую мысль от мифологической стадии до платоновской и аристотелевской вершин античной философии и вплоть до эллинизма, это превосходство выражалось в замечательной последовательности создаваемых ею натурфилософских систем. В каком-то смысле такая последовательность достигалась как раз благодаря тому, что в выведении картины мира, космоса из предзаданных принципов древнегреческих мыслителей не смущало несоответствие их системам каких-то деталей видимой реальности – лишь бы довести концепцию до логического завершения, достигнуть интеллегибельности рисуемой интеллектом картины мира. Длительное время саморазвитие натурфилософии в «собственном теоретическом поле» оборачивалось в первую очередь достоинствами.

На мифологической, предфилософской стадии древнегреческих представлений о Вселенной мы опять-таки наблюдаем несомненные черты обусловленности картины мира социальной структурой. Как считает Ф. Кессиди, даже переход от теогонии» к натурфилософии был обусловлен развитием античных полисов и неизбежно сопутствующим ему переносом внимания с богов на явления природы104. В буквальном смысле социальная детерминация античных представлений о Вселенной касается как структуры космоса, напоминающей структуру полиса, так и иерархии, субординации космических сил105. Есть мнение, что само развитие идеи космоса находилось в тесной связи с утверждением общественно-политической формы греческого города-государства106. Социально обусловленные изменения представлений о Вселенной-полисе прослеживаются в том, что если, к примеру, у Гомера и Гесиода многие космического масштаба явления происходят по капризам и прихотям своенравных и мстительных богов, то уже у Анаксимандра, как на это обращает внимание Б. Рассел, присутствует отчетливый мотив «господства в мире космической справедливости, умеряющей борьбу противоположностей»107. Точно так же у Гераклита, считающего, что «воля одного есть закон» только тогда, когда она выражает волю всего общества, закон, на котором это общество зиждется, космическое превосходство огня следует понимать, согласно Г. Властосу, не как господство одной из сил природы над остальными, но как подчинение всех природных сил единому закону: «управление» огня в космосе проявляется как «самоуправление», как некий универсальный закон, действующий сам по себе108.

Перенесение на космос особенностей античного полиса происходило еще, по-видимому, и вследствие характерного для греков взгляда на мир как на своего рода дом, дающий всем тварям прибежище, защиту, безопасность и устойчивость»109 (хотя, конечно, с таким же отсутствием постоянной гарантии всех перечисленных благ). И, конечно, не случайно космос древних всегда ограничен – как любой полис, пусть даже очень большой, со своими четко очерченными пределами. Следует обратить внимание и на другую важную особенность, органично присущую древним представлениям о космосе. Обладая всеми чертами полиса, рассматриваемого во вселенском масштабе, в то же время античный космос похож своими чертами и на живое существо, одушевленное, и в каком-то смысле даже самосознающее110.

Прежде чем продолжить эти рассуждения, остановимся на содержании, которое античная мысль вкладывала в понятие «космос». Нельзя не согласиться с мнением, что уже само возникновение понятий, социокультурно обусловленное (на основе производственного, общественно-политического, морального опыта) знаменует собой важнейший скачок на пути «от мифа к логосу», на котором происходит отделение философии от мифологии, а в описания мира вовлекается поиск его закономерностей. В таком случае постепенное появление новых понятий, эволюция их содержания является одной из важнейших характеристик эволюции стиля мышления на этом пути.