– Это не по уставу. У вас есть помкомзвода.

– Убит.

– Остались командиры отделений.

– Я назначаю вас своим заместителем.

– Это не по уставу, – повторил Чугунков.

– Возможно. Но… приказ начальника не обсуждают.

Чугунков кивнул: ясно, не обсуждают. Предупредил:

– Будьте осторожны.

Радист стонал в неглубоком окопчике, вырытом за огромным морщинистым камнем. Камень центровал вершину. Однако немецкие минометчики не отличались меткостью. И не могли попасть именно в центр. Вот почему рация уцелела. А радист был только ранен, в то время как товарищи его погибли. Они лежали метрах в трех от радиста, чуть присыпанные землей.

Локтев попросил:

– Свяжитесь, пожалуйста, со штабом моего полка.

– Вам радиограмма от майора Журавлева, – сказал радист и протянул блокнот, где нетвердым крупным почерком было написано: «Держаться до последнего. Высоту не сдавать. Обеспечу поддержку в течение часа».

– Когда принята радиограмма?

Радист вынул карманные часы:

– Двенадцать минут назад. – Лицо у радиста было молодое, страшно бледное, с тонким, заостренным носом.

Глазок на рации вдруг беспокойно замигал. Локтев услышал прерывистый писк морзянки. Радист сказал:

– Это мои.

Морщась от боли, принялся записывать знаки.

– Что они говорят? – спросил Локтев.

– Требуют корректировки… У вас нет воды? – Радист облизывал сухие, сморщенные губы.