Он осмотрел конверты. Посмотрел даты.

Этим письмам уже несколько месяцев. Его руки дрожали, губы беззвучно двигались… Оторвал край одного конверта и стал читать.

«Дорогой сын, как твои дела? Я читала в газетах, что с вашей стороны меньше всего опасности. Это успокаивает меня. Мы с твоими сёстрами продолжаем работать. У нас всё хорошо. Я очень скучаю».

Потемневшая бумага письма покрывалась мокрыми следами от капель. Виктор моргал, не понимая, что это его слёзы. Его ужасно тянуло домой. Он продолжал читать.

«Виктор, это мама. У нас всё хорошо. Несмотря на зиму, дома тепло. Девочки следят за домом, а я работаю. Твои сёстры такие молодцы. Дома всегда чисто, стол всегда полон. Виктор, мы все очень скучаем по тебе. Надеюсь, ты в порядке. Мы гордимся тобой, наш защитник.».

Вокруг кто-то стонет, кричит, но Виктор слышит только голоса своей семьи. Он чувствует запах хлеба, который заполняет его комнату каждое утро. Вокруг разливается аромат роз. Как будто он снова очутился дома. Там, где есть любовь. Он чувствует лепестки роз, листья кустов. Слышит, как его зовут… Голос становится всё дальше и дальше. Казалось – совсем рядом, но теперь между ним и его домом выросла стена. Вдруг дверь шатра отворилась, снаружи хлынул холодный воздух и обжёг лицо. Ветер обдал его вонью, которая стояла в госпитале. Сгоревший мужчина закричал так сильно, что воздух будто сжался, слишком чувствительны были его раны… Война снова вернула его в реальность. Еще пару минут он сидел, смотря в письмо. Он пытался вернуться туда, в свои грёзы. Он хотел быть там, там было его место. Но всё это бесполезно. Виктору казалось, он держал в руках нечто очень важное. Будто цветок, который ты несёшь по ветренному городу и прячешь под курткой от порывов бури. Будто прекрасный камень на шелковой подушке. И вдруг всё это рассыпалось прахом… Остался лишь горький вкус пепла во рту. В этот момент Виктор твёрдо решил. Он должен попасть домой. Прикинул примерное расположение лагеря, оценил расстояние до дома…

Понадеявшись на добродушие людей, он ожидал визита врача. Врач должен был сообщить ему, сможет ли Виктор добраться домой.

К нему подошёл мужчина.

– Куришь?, – высокая фигура протянула руку, -Валентин.

– Виктор. Курю., – Виктор ответил на жест. Фигура поманила его за собой, к выходу. Он шёл следом. Снова снег, холод, морозный воздух. Валентин протянул ему сигарету. Щелчок сигареты, горький дым.

– Откуда?, высокий человек вопросительно глянул на Виктора. -Север., -дым был слишком горьким, чтобы Виктор мог говорить и курить одновременно. Он прочистил горло и уставился в бескрайнее снежное поле

– Ты не слышал новости, верно?

– Нет, а что?

Дым выходил из лёгких, падая на землю. Снег скрипел под тяжелыми солдатскими сапогами. Холодный воздух смешивался с горячим дымом, создавая причудливые фигуры. Как будто облака…

– Людей не хватает, нас вернут на фронт. Мы снова будем на войне.

Виктор молча сжал кулаки. Зубы свело. В груди всё кипело – гнев, ненависть.. Но всё было бессильно перед войной… Он чувствовал, как ногти впивались в ладонь. Мороз обжигал лицо и кусал, кусал, как рой ос. «Мы снова будем на войне…» Эта фраза забрала у него последние силы. Война не оставила ему даже голоса.

– Будем знакомы., – он снова протянул руку Валентину, дождался пока тот пожмёт её и вернулся в кровать. Мир рушился, но ему не было дела.

Врач взразвалку подошёл к Виктору.

– Я ничего не могу сделать. Они всё решили, извини. Я пытался.

Виктор молчал. Он уже знал это.

Письма.

Надо дочитать письма.

Он распаковал ещё одно письмо. Всё то же самое – дома всё хорошо, всё в порядке. Как бы он хотел ответить им ещё тогда, когда эти письма были отправлены. Как бы он хотел обнять всех своих родных… Ему так не хватало их… Теперь между ними лежала непреодолимая пропасть. Он читал письма, одно за другим. Перечитывал их, словно пытался перенестись туда. Произносил слова матери как заклинание, чтобы снова попасть туда. Мир, о котором писала мама, исчез. Его больше нет.