– Мне больше интересно, что тут творилось после убийства, да Лоуренсу, наверное, самому интересно. – решил вмешаться Джексон, чтобы оборвать назревающие семейные разборки. – Для такого городка это, наверное, было громким событием?

– Да мало что происходило, – начал бывший глава семейства, – дорогу вот построили. Сделали из города чертов перевалочный пункт, теперь каждый дикарь решает, что здесь его только и ждут.

– Я в плане того случая, по горячим следам, так сказать. Что, например, стало, с тем мужиком. Как его, Бил, Дин, …

– ДИК. – внезапно вставил Лоуренс.

– Да, точно, Дик. Ну и имя, да? Подходящее.

– А что тот случай? Это пройденная история. Сперва все бестолковились конечно, даже телевидение приезжало, потом утихли как обычно. Этого урода сначала обследовали, может он псих, ничего не нашли ну и, в Перривиль. Там пусть и сгниет, там ему и место. Как говорится, было и было, дела минувших дней.

– Было и было? А я вот как-то не заметил, что дела минувших дней, как ты выразился, пролетели. Да ты и не интересовался особо, откуда тебе знать? – Лоуренс, не глядя в глаза отца, вывалил это возмущение, не притронувшись к еде.

Наступило молчание, Джексон ковырялся в тарелке, не поднимая глаз ни на одного, ни на другого. Лоуренс встал из-за стола, поблагодарив отца за обед, и ушел в свою комнату.

– Обиделся. – сказал отец с надменным видом, допивая свой лимонад. – И с тобой он также себя ведет?

– Да вроде не замечал, ну, может, бывало пару раз.

– Ну, ты, надеюсь, не обращаешь внимания? Не надо. Я всегда сторонился того, чтобы его не жалеть, в отличие от его матери. Это, наоборот, для его же блага. Пусть сам учится решать свои дела. Он, на самом деле, всегда таким был, ранимый, что ли. Как его мать.

– Я тоже пойду, спасибо, все было вкусно, тефтели с дороги самое то. – с этими словами Джексон учтиво покинул стол и отправился вслед за своим приятелем в комнату.

– Да, ну вы и семейка. Я ожидал, вы споете "Country roads" дуэтом, на гитарке там сыграете, посмотрим старые фотки.

– Да на самом деле так даже лучше, что он все это выговаривает. Наконец-то показал истинное свое отношение ко мне.

– Это какое? – задумчиво произнес Джексон, параллельно выискивая себе место, куда бы присесть.

– Считает, что я преувеличиваю. Двенадцать, блин, лет преувеличиваю, все никак не остановлюсь. – высказывался Лоуренс, нервно сжимая свой эспандер, подаренный отцом и пылившийся до недавнего времени на полке в его комнате. – Думает, что я ради жалости строил из себя жертву, и мать еще все это поощряла. Он думает эта хрень на парковке просто пустяк. Видел бы он меня хоть раз, когда начиналась паничка.

– Нууу, возможно, в чем-то он прав? – не без неловкости вставил Джексон, поражаясь, насколько точно зрит в корень его приятель.

– Ты вообще за кого? Может, пойдешь обратно, пропесочите там меня, расскажешь, как я по ночам мешаю тебе спать своими криками?

– Нет, чувак, я обеими руками за тебя, просто вы с этим дерьмом что-нибудь должны придумать. И я настаиваю, чтобы ты сделал первый шаг, потому что предки, они такие, хрен им что докажешь. Расскажи там, про свои успехи, терапию, все дела. – Джексон неожиданно встрепенулся, поймав взглядом коллекцию комиксов на полке. – Воу, если ты не против, я стяну у тебя парочку. Ты не рассказывал, что в детстве увлекался этой шнягой. Да еще и качался, я посмотрю?

– Это мне он, кстати, подарил, в шесть лет, кажется. Когда еще помнил, что у меня есть день рождение.

Мистер Моррисон тем временем в одиночестве убрал со стола, помыл посуду и заперся в гараже, что было привычным для его распорядка дня. Соседи по комнате, решали, как перенести диван из гостиной через дверной проем в комнату Лоуренса, чтобы Джексону было, где лечь. До этого они пролистали почти всю коллекцию комиксов, поболтали еще немного про отношения отцов и детей, а также про местный контингент, и не заметили, как наступил вечер.