Они пока не успели провернуть дельце с диваном и вышли подышать на улицу. Стоя на крыльце, они провожали последний вечер весны, который было не отличить от летнего. Но именно в этот момент, он обращался в первую ночь июня. Вокруг раздавался стрекот насекомых, и воздух был напоен ароматами свежей травы и цветущих деревьев. Кроме трещания кузнечиков стояла кромешная тишина, разве что где-то вдалеке был еле слышен гул трансформатора, в квартале отсюда. Ребята обменялись парой фраз, как вдруг в кустах через дорогу послышался шорох. Они тут же обратили на это внимание и повернули головы. Поток прохладного ветра взъерошил листву.

– Пойдем обратно старик, расположим тебя. – Лоуренс еще раз обвел взглядом противоположную сторону дороги. – Никогда не любил ночь, в ней может кто-то прятаться.

Как и любая ночь на новом месте, эта у Лоуренса прошла тревожно, почти бессонно. Чтобы заснуть, он использовал старый трюк: не думать о том, что ты думаешь о том, как уснуть. И все же урывками ему удалось отдохнуть. Под утро он увидел образ, такой ясный образ. Девушка, надпись и бутоны каких-то цветов, незнакомых ему. Молодая, красивая брюнетка нежная, как лепесток. Девушка смотрела на него, не отрываясь, сидя на бархатном красном диванчике, скрестив ноги, а под ней не было ничего. Она сидела в пустоте и на пустоте. Сверху в воздухе неподвижно висела надпись на малость знакомом Лоуренсу языке. Латинскими буквами была выбита фраза, или может беспорядочное сочетание букв. Что-то еще явно белело рядом с маленьким диванчиком, сначала он не мог понять, что именно, потому что слишком сильно боялся оторвать взгляд от девушки, чтобы сон не прервался. Но в последнее мгновенье он смог разглядеть цветок, роняющий лепестки. Тут же все развеялось, будто бы и не существовало.

В комнату вошел Джексон и резким движением открыл шторы.

– Вставай! Сегодня мы идем в кино!

– ¿Чего?! У меня вроде как другие планы.

– Такого фильма ты еще не видел!

– Господи Иисусе!

– Там такая соска! Я сходил на разведку и все узнал.– с явным энтузиазмом высказал Джексон.

– Когда ты успел? – Лоуренс еще щурился от проникшего через незащищенное окно света.

– Утром, погоди, да, эту утром. Я поше…

– Эту? Есть еще?

– Да, но эта бесспорно the best. Я таких даже в университете не видел! Я пошел сначала в пару кафешек, но потом решил найти место, где будет больше двух человек. И там она! Там такие глазищи! – с возбуждением произнес Джексон.

– Ты имеешь в виду "Парадайз"? – Лоуренс откашлялся от сухости в горле.

– Да, кажись, так называется. Ну, давай, вставай уже и выдвигаемся.

– Сейчас, хоть умоюсь.

После всех утренних ритуалов, Лоуренс был готов последовать со своим приятелем. К слову, эти ежедневные церемонии, в которые входили чистка зубов, обязательный контрастный душ и подбор подходящих под настроение носков, были навеяны одним хорошим психологом и были направлены на внутреннюю настройку.

Пребывание в Милдтауне вместе с Джексоном ощущалось путешествием из одной вселенной в другою, свою прошлую, с другими законами и персонажами. Скрещение двух миров. Лоуренс ожидал, что на него непременно нахлынут все возможные воспоминания разом, но первое, что прорвалось после возвращения в родной Милдтаун, была кровь носом. На кухне, утираясь бумажным полотенцем, он наткнулся на отца, хотя всячески пытался уйти незамеченным.

– Пап, я прогуляюсь.

– По местам молодости? – отец неприглядно посмотрел на салфетку в крови.

– Типа того. Ты сегодня что-нибудь планировал?

– В каком смысле, планировал?

– Ну, там, нам вместе чем-нибудь заняться.