Обессиленный, я рухнул в шезлонг.

– Это было… божественно… – всхлипнул Мэтти.

Робби поднялся и провозгласил:

– Так, парни, теперь говорю я! Мы знаем Джо еще с тех пор, когда он мечтал сделать карьеру пассивного курильщика в китайских го-игральнях, чтобы подцепить саркому легких и отсудить у них четыре с половиной тысячи зеленых. И пускай этот нагло пользующийся своим шахтерским обаянием среднезападный фавненок был единственным из нас, кто, желая вкусить любви, хотя бы однажды не помышлял о рогипноле[5], но взгляните на него сейчас! Перед нами, между прочим, тот самый человек, который уже совсем скоро бесцеремонно сорвет свадебные покровы с изумительного тела моей сестры Стефании – и не окажется после этого на скамье подсудимых!

– Ну и зря. Эта ваша сестра не отличит Кандинского от кондитерской, – проворчал Мэтт, который лет пять назад совершил классическую ошибку новичка, и попытался из школьной лиги сразу перепрыгнуть в профи, подбивая клинья к Стеффи, – со всеми предсказуемыми трагическими последствиями.

– Не думайте, сэр, что голос крови способен заглушить мое возмущение по поводу грубого невежества этой особы. Помните мой грандиозный цикл батальных полотен из самого сердца Мидтауна, охваченного революцией?

– Тот, что был столь высоко оценен нашими собратьями по оружию?

– Тот самый. Так вот: она уверяла меня, что благодаря силе моего гения ей теперь ночами напролет будет сниться знаменитая конная статуя Марка Аврелия – вернее, один ее конкретный фрагмент…

– Полагаю, речь идет о лошадиной голове, что с дохристианских времен служила удобным насестом для нечистых апеннинских горлиц?

– Совершенно верно, сэр.

– Вы, дураки, просто не видели ее голой, – заметил я.

– Ну, я-то видел. И готов это доказать, – ответил Робби, вызывающе помахав у нас перед носом телефоном.

Мэтти сразу заволновался:

– Чувак, даю двадцатку! Хочу быть первым!

– Заметано! Так, где они…

– Мистеры, я не ослышался? Мне показалось, или вы вправду пытаетесь направить бурлящие денежные потоки в обход кармана автора этой фотосессии? Мои две трети на бочку, или сделки не будет! – заявил я.

– Бро-о… – с уважением протянул Робби, – у тебя стальная хватка… Шли еще фоток, будем делать бизнес!

– Лады. Но никакого хоум-видео – это категорически противоречит моим гражданским и художественным принципам… Вам, дети, просто не дано представить, каково это – быть с такой женщиной. Верите ли – иногда я чувствую себя, как тот чувак в костюме панды на вечеринке в доме Хью Хефнера…

Все принялись с вожделением стонать и подвывать, неприлично извиваясь.

– Друг, когда-нибудь криптографы Пентагона подберут ключи к твоим маленьким грязным чатикам, и наш военизированный папаша тебе яйца оторвет, – пропыхтел начинающий косеть Робби. – Стеффи вертит стариком, как новоорлеанская дева вертит картами Таро. Объясни, что ты тогда будешь делать? Я знал в колледже одного чувака, так у него…

– Поздно горевать. До свадьбы меньше недели.

Это были слова человека, мужественно смирившегося с последствиями выпавшего ему тяжкого жребия.

– Что-о-о? И ты ничего не сказал братьям-передвижникам?! – взбеленился Мэтт.

– Робби был в курсе.

– О, подлость и вероломство! Когда мальчишник? Что со стриптизершами? Мне необходимо посетить солярий! О-о!

– Господа! – снова взял слово Робби. – Думаю, даже наш друг Стивен не станет спорить, что стриптизерши – это malum necessarium[6]. От лица тех моих коллег, которые в пику критиканам тяготеют к строгим канонам неоклассицизма, добавлю, что хотя различным виброагрегатам дистанционного действия еще предстоит стать предметом отдельных дискуссий, но, разумеется, шипованные ошейники, бассейн со взбитыми сливками, съедобное нижнее… Что такое? Молчать!