Минут через тридцать после начала ритуала трое из четырех мужчин поднимаются, степенно прощаются и выходят. Остается лишь один – по-видимому, хозяин дома. А места ушедших тут же занимает новая группа мужчин – таких же вежливо любопытствующих и размеренных. Пиалы никуда не уносятся и не моются. Просто слегка ополаскиваются тем же чаем. А использованная жидкость выплескивается через дверной проем на улицу. Затем чайная церемония повторяется в обновленном составе.

К пятой смене состава гости кишлака стали пропускать свои очереди чая и наотрез отказываться от сладостей. У Паши возникли небеспочвенные опасения, что если он наклонится, то из ушей потечет чай, обильно сдобренный крошками восточных сладостей. Положение спасали подушки, которыми Павел обложился со всех сторон. Они не давали сильно наклониться. Пашин друг уже давно перестал жестикулировать, отвечая в пятый раз на одни и те же вопросы, а только улыбался уголками губ – на большее не было сил. А тут и гостеприимные хозяева наконец догадались, что гости больше не в состоянии поддерживать светскую беседу, и повели их устраиваться на ночь. Тем более что на дворе уже стемнело.

Просторная комната с земляным полом, где из мебели – только коврики на полу да большой ворох старых и, похоже, не очень чистых одеял. Впрочем, света нет, а фонари с собой ребята взять забыли. Так что степень чистоты одеял определить можно будет только утром. Но выбирать не из чего. А ночи в горах нежаркие.

Обычно в этой комнате спят женщины и дети. Но ради дорогих гостей женщин с детьми отправили ночевать под открытое небо на берег ручья, предварительно вручив несколько таких же ватных замызганных одеял.

– Паш, а может, мы пошли к ручью? У них же там дети года по три-четыре, – раздался из темноты голос приятеля.

– Давай предложим. Я только за, – отреагировал Павел.

Но хозяин дома, когда понял, чего от него хотят, лишь недоуменно пожал плечами:

– Идите спать. Одеял много. Холодно не будет.

В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пришлось подчиниться.

Раздеваться не стали – что за одеяла? Сколько лет тут валяются? Непонятно.

Несмотря на усталость, быстро заснуть не удалось. У Павла возникло неприятное ощущение, что по нему кто-то ползает. Приятель тоже подозрительно крутился с боку на бок. Наконец Павел не выдержал:

– У тебя спички были. Посвети. Что-то ползает, сил нет.

С третьей спички разглядели. По одеялам в большом количестве сновали какие-то насекомые, похожие на клопов. А там кто их знает? В темноте не разобрать. Точно не тараканы! Мелковаты.

Приятели покидали одеяла в угол комнаты и снова улеглись на коврики. Стало прохладно, да и клопы хоть и отступили временно, но совсем покидать поле боя не собирались. Видно, от этих укусов Паша и проснулся. Было уже светло. Раннее алтайское утро. Солнце еще не выбралось из-за недалекого хребта и от реки тянуло холодком.

Река. Разминка

Сборка катамаранов для сплава много времени не заняла. Все было с собой. И надувные гондолы с надежной защитной обшивкой, и дюралевые трубы для рам катамаранов, и даже руки – основной инструмент. Точнее, катамаран был один. На нем в нарушение правил, а отчасти и здравого смысла должен был в одиночку сплавляться Игорь. Дело в том, что, как часто бывает со сложными походами, кто-то в последний момент отпал. И из экипажа катамарана остался только Игорь.

Грести одному на широком судне неудобно. Но у Игоря уже была подобная практика – правда, на реках попроще. Кроме того, ему, подполковнику армии тогда еще СССР, характера хватало, а желания давать задний ход не наблюдалось совсем. Поэтому после совещания с Павлом они решили, что на всем протяжении маршрута впереди будет идти тримаран Павла с экипажем из четырех человек. И после каждого сложного препятствия они будут страховать прохождение Игоря.