Это соображение представляется нам важным для формальной логики, независимо от вопроса о структуре кантовских дедукций. Таблица суждений, таким образом, явным образом ставится в зависимость от требований критики познания. И с этим первым применением занимается твердая позиция в споре о реформе логики. Эта реформа никогда не прекращалась. Как она была предпринята Аристотелем, систематизировавшим формальную логику, так и последняя постоянно реформировалась при смене систематических воззрений; а неизменное в ней сводится к немногим высшим положениям и правилам, которые, в свою очередь, различаются и упраздняются в своих изменяющихся формулировках. Однако классификация суждений полностью зависит от систематических соображений. В противном случае безличные суждения входили бы в логику в той же мере, что и суждения отношения, и различие между грамматикой и логикой оставалось бы несостоятельным.

Далее: что же это за суждения, с которыми оперирует формальная логика? Это всего лишь схемы суждений. А что такое основоположения? Это типы суждений, которые выражаются в неопределенно многих единичных суждениях. Эти типы отличаются от схем лишь тем, что они охватывают материю суждений в универсальной мысли, тогда как схемы описывают лишь формальную процедуру. Так, основоположение причинности, как тип всех каузальных суждений, отличается от схемы гипотетического суждения. Но в единичном каузальном суждении содержится не больше мысли о причинности, чем в основоположении причинности – от гипотетической схемы.

Таким образом, мы понимаем синтетическое единство, которое проявляется в схеме гипотетического суждения, о котором говорит формальная логика, – единство, которое в себе и через себя порождает этот своеобразный вид суждения, и точно так же, как то же самое, является действующим нервом в основоположении причинности, порождая в себе и через себя это основоположение опыта. В этом пункте трансцендентальное a priori соприкасается с метафизическим. Необходимо учитывать это соприкосновение, но следует избегать того, чтобы оно привело к смешению свойственных каждому из них мотивов. Однако ни в коем случае страх перед этим не должен препятствовать осуществлению того. С одинаковой точностью нужно удерживать в поле зрения как центр тяжести дедукции, так и точку единства в двух основных формах мышления – формальном шаблоне и формальном законе.

Это рассуждение мы можем теперь сразу же применить к ответу на вопрос, который привел нас к нему.

Подобно тому как категории узнаются в типах основоположений и схемах суждений как синтетические единства, так и расширенные категории – идеи – зависят прежде всего от критико-познавательного значения трех диалектических понятий. Но поэтому не должно казаться искусственно надуманным, если этим сверхпонятиям будет указан их прототип, их психологический шаблон в своеобразной операции человеческого мышления. Скорее, должно было бы вызывать удивление, если бы, помимо категорий, действующих в суждениях, не существовало форм мышления, которым они соответствуют и в которых они действуют.

А с другой стороны: с какой целью формальная логика рассматривает шаблон силлогизма, механизм умозаключения, если в этом способе операции не содержится определенный, определяющий познание характер? Показать это – значит дать критико-познавательное оправдание этой части формальной логики. Критико-познавательный смысл идей заключается в их своеобразии обозначать вещь в себе, истолковывать ее требование: в этом истолковании они образуют аналогию с основоположениями, и этому аналогу основоположений соответствует по аналогии суждений умозаключение, в котором действует мысль идеи.