Эссе на произведение «Южный почтовый» Газиз Сулейманов

1 . Южный почтовый.

«И перед вылетом Бернис подвел итог всей истории:

– Видишь ли, я пытался увлечь Женевьеву в свой мир. Но все, что я ей показывал, становилось бесцветным, серым. Первая же ночь была до того непроницаемой, что мы так и не смогли ее преодолеть. Я вынужден был вернуть ей ее дом, ее жизнь, душу. Один за другим все придорожные тополя. По мере того как мы приближались к Парижу, стена между нами и миром становилась все тоньше. Словно я затянул ее на дно моря. А когда позднее я пытался с ней встретиться, я мог к ней подойти, прикоснуться к ней: нас разделяло уже не пространство. Между нами стояло что- то большее. Я не знаю, как это передать: нас разделяли тысячелетия. Человек так далек от жизни другого! Она судорожно хваталась за свои белоснежные простыни, за свое лето, за свою действительность. И я не смог ее увезти» ( 9 9 – 1 0 0 ) . 4

«И потом, понимает ли она, что ей нужно? Взять хотя бы ее привычку к богатству, которой она не сознает. Деньги окружают человека роскошью и дают чисто внешний размах жизни, а она живет жизнью внутренней; но вместе с тем именно богатство сообщает долговечность вещам. Это невидимые, грунтовые воды, которые веками питают стены дома, воспоминания – душу. Ты же опустошишь ее жизнь, как опустошают дом, когда из него вывозят тысячу предметов, которых не замечали, но которые были его душой.

Я понимаю, что для тебя любить – значит заново родиться. И тебе кажется, что ты увезешь с собой возродившуюся Женевьеву. Любовь для тебя – это сияние ее глаз, которое ты подмечал и которое легко поддерживать, как свет лампы. Ну конечно же, в иные минуты самые простые слова кажутся наделенными этой силой и могут зажечь любовь.

Но жить, это совсем другое дело» ( 6 2 ) .

«Эрлен любит жесты. Слишком. К чему эта маска самоуверенности, которую он сбрасывает с близкими? Она с раздражением наблюдает за ним. Этот человек играет роль, которую сам сочинил. И не из тщеславия, а чтобы уверовать в себя» ( 5 0 ) .

«Ее муж тоже пускается в любезности, и ночью он опять воспылает к ней страстью. Он снова влюблен в нее, когда она вызывает желание в других» ( 5 1 ) .

«Но разве перед ней был человек? Перед ней было надутое ничтожество, бессильное перед лицом реальности, и ее слова оказались лишь последним ударом хлыста, подстегнувшим его пафос. Он пустился в декламацию. Да, ей всегда были безразличны его интересы, она кокетка, пустельга. Она долго его дурачила, его, Эрлена, отдавшего ей всего себя. Но это было не так уж важно, пока от этого страдал он один, человек всегда одинок в жизни. . . » ( 5 7 ) .

«Однажды утром в присутствии врача она потеряла сознание и соскользнула с кресла. Когда она пришла в себя, он не стал говорить ей ни о мужестве, ни о надежде, он не выразил никакого сочувствия. Он строго посмотрел на нее и сказал:

– Вы переутомляетесь. Это легкомысленно. Я вам приказываю сегодня вечером погулять. В театр не ходите, люди слишком ограниченны, они вас осудят, но постарайтесь все- таки отвлечься.

И подумал:

«Вот самое правдивое горе, какое я когда- либо видел в жизни» ( 5 5 ) .

«Тысяча пактов порвано. Стало быть, нити всего мира сходились в руках этого малыша, он был центром, вокруг которого строилась вселенная? Его смерть для Женевьевы – такое крушение» ( 6 1 ) .

1 . Южный почтовый. 1 9 2 9 год. Перевод М. Баранович.

Вместо пролога.

У Сент-Экзюпери удивительный слог. Читаешь, – в ушах свист ветра и рев мотора; неведомая сила подбрасывает тебя то вверх, то вниз; вязкий, словно кисель, туман окутывает тебя, как влажной простыней; грохот грома и вспышки молний – ты не читаешь, – ты в действии: ты в кабине самолета и мчишься со скоростью 230 километров в час над нашей планетой….

Это – язык магия, – волшебный язык. Вдуматься – сочетание обычных слов, но какое потрясающее сочетание! Семь нот в музыкальном письме, а какое эмоциональное воздействие на умы и чувства семи нот в произведениях Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена, Чайковского…. Испытываешь неописуемую радость при погружении в таинственный мир прекрасного слова – мелодии.

Чарующие названия стран и городов Европы, Африки, Южной Америки:

Тулуза, Сиснерос, Порт-Этьен, Касабланка, Агадир, Кап-Джуби, Дакар, Буэнос-Айрес, Сантьяго, Барселона, Валенсия, Гибралтар, Гренада. Альмерия, Альгамбра, Перпиньян, Тарифа, Танжер, Фонтенбло, Сен-Луи, Сенегал («Южный почтовый» – Европа и Африка).

Сан-Хулиан, Патагония, Чили, Парагвай, Порто-Аллегре, Сан-Антонио, Байя-Бланка, Комодоро, Трилью, Комодоро-Ривадавия, Асунсьон («Ночной полет» – Южная Америка), – редкая мелодия непривычных для степного уха городов и стран. Они, эти слова, осязаемы: читаешь и на губах привкус песка пустыни: Тарифа, Танжер, Кап-Джуби, или приторно-сладковатое послевкусие от Альмерии, Комодоро-Ривадавии, Байя-Бланки…. Ты не только произносишь эти ласкающие слух слова, но вкушаешь их загадочный смысл….. и лишь после этого восторга тянешься за тетрадью, ручкой и атласом мира в поисках этих стран и городов….

Таков язык Сент-Экзюпери – он не только пробуждает сознание, обогащая его и толкая на новые поиски, но и возбуждает все органы чувств – в душе и сознании поселяется божественная гармония, и легкая волна блаженства уносит тебя в мир абсолютного счастья….

Язык Сент-Экзюпери, прозрачен и невесом, он логичен и всепроникающ: его фразы легки, жизненны, убедительны; мысли, запряженные в слова, заставляют напрягаться разум и будят созидающие начала в душе. По силе, правдивости, честности – это язык настоящего мужчины: мужчины-воина, мужчины-созидателя, мужчины-мыслителя.

Быть может, поэтому так примагничивает, так завораживает, так очаровывает читателя стиль Сент-Экзюпери?

Книги его населены, ты не читаешь – ты живешь жизнью героев в событиях и ситуациях их окружающих.

Книги Сент-Экзюпери обладают удивительным свойством оставаться современными в любую эпоху и притягивать внимание читателей любого возраста.

При прочтении его книг запускается механизм к размышлению, осознанию и пониманию жизненных ценностей. Они катализируют мышление и подталкивают к постоянному поиску. Они призывают к действию, к действию созидательному. Они очищают душу своей высокой нравственностью. Таков язык Экзюпери.

И еще: у Сент-Экзюпери очень «густая» фраза – мало слов, но сгусток мыслей – почти по Маяковскому:

«Поэзия та же добыча радия.

В грамм добыча,

в год труды.

Изводишь

единого слова ради

тысячи тонн

словесной руды».

Вступление.

Три последних десятилетия практически вытравили из сознания подрастающего поколения основные моральные принципы жития в человеческом обществе. Если молча взирать на это, то еще через десяток лет мы получим ущербное поколение, лишенное нравственных устоев, пренебрегающих традициями, обычаями, устоями….

Возродить, или же способствовать возрождению основных заповедей человеческих (библейских) – задача, возможно, несколько запоздавшая, как запущенная болезнь, но необходимая обществу, как здоровье больному. Думаю, быть может, наивно, что приобщение к произведениям «моралиста» (такую кличку имел Антуан в юношеские годы) Сент-Экзюпери позволит хоть небольшой толике молодежи испить из чистого духовного родника целительной влаги великого нравственника и приобщить к духовной трапезе окружающих: детей, друзей, родственников, одноклассников, возглавляемые коллективы….

Отсюда и мой мотив написания эссе на произведения Сент-Экзюпери, а их у него семь: «Южный почтовый – 1929 год», «Ночной полет – 1931 год», «Планета людей – 1939», «Военный летчик – 1942 год», «Письмо к заложнику – 1943 год», «Маленький принц – 1943 год», и литературная симфония – «Цитадель – 1936-1944 годы».

Знаком с творчеством Сент-Экзюпери с 1967 года. В те годы было модно говорить о Маленьком принце, произносить, как нечто сакральное, непонятное, звучное с отголосками чего-то далекого, таинственного, загадочного имя автора – Антуан де Сент-Экзюпери….

После осенней сельскохозяйственной отработки в колхозе, в первые дни начавшегося учебного процесса я записался в Ленинскую библиотеку Казанского университета и попросил книгу Экзюпери.

Последовал немедленный ответ: «Вам придется подождать, молодой человек. Экзюпери на руках. За книжкой очередь. Если хотите, подходите к концу октября – началу ноября. Ставить Вас на очередь?»

Конечно, я согласился. И вот в конце октября идя за новой партией книг, я вновь интересуюсь: «Не подошла ли моя очередь?»

«Подходите завтра во второй половине дня – книжку должны вернуть».

На следующий день я заполучил долгожданную книжку в руки – толстый томик в пятьсот с небольшим страниц, в рыжеватом матерчатом переплете, довольно зачитанный, несколько засаленной обложкой. Мчусь в общежитие в предвкушении радостной ночи – к занятиям готовился по ночам, – так удобнее: в общежитии тихо, читальный зал почти пуст, утихает гул в комнатах и коридоре, – благословленное время для общения с книгами.

А потом? А потом я ежегодно перечитывал эту книгу, делал выписки, размышлял над философскими умозаключениями. А «Маленький принц» сразу влюбил в себя, да так, что вот уже на протяжении полувека я не расстаюсь с ним, мало того, что влюбил в него своих дочерей (читал им на ночь, не только просто сказки, а и «Маленького принца», причем по главе каждый вечер с дальнейшим обсуждением содержания сказки, поведения ее героев, их взаимоотношений, диалогов и