Что такое ягодки, когда станет так, что уже и дома в холодильнике шаром покати, когда денег не будет не в том, привычном, смысле, что их не хватает, а в буквальном, потому что людям помногу месяцев не будут платить зарплат и пенсий, а имеющиеся у них на книжках сбережения сгорят, и полновесные советские рубли, сотни и даже тысячи превратятся в одинаково ничего не стоящий копеечный пепел; а вслед за ними, не теряя разорительного темпа, начнут обесцениваться уже и всё новые и новые дензнаки с кучей добавляемых пустых нулей, что будут сменять друг друга со скоростью меняющих свой прикид девиц лёгкого поведения, коих, к слову сказать, вдруг, откуда ни возьмись, стало полно и в их южном городе, равно, кстати, как и бездомных, и нищих, и «братков» в «коже» со златыми, чуть не собачьими, цепурами на бычьих шеях, – как будто вся эта публика, сговорившись, вдруг решила одномоментно выйти – и вышла из каких-то своих тайных убежищ-пристанищ, где до этого, укрываясь, невидимо обитала, а выйдя, так и осталась на городских просторах, – все эти горькие ягодки, весь этот последующий шокирующий, удручающий, ушибающий опыт не столько жизни, сколько гнетущего, тягостного выживания, особенно трудно, мучительно переносимого на первых порах нарождавшегося постсоветского капитализма, к которому неспроста сразу и намертво прилепится определение «дикий», людям ещё только предстояло сполна хлебнуть и в полной мере прочувствовать на собственной коже.

И Светозоровым, понятное дело, тоже.

Но это будет позже.

А пока они празднуют Новый год, за столом, на котором всё есть, по крайней мере, всё, что им нужно.

Как было всё, чему полагается быть, и на их свадьбе: и что выпить, и чем закусить, включая упомянутые уже ананасы. Последние, в количестве дюжины (один из подарков издательства), были переданы с проводником московского поезда и доставлены в ночь накануне свадьбы (Николай с Ольгою ездили на вокзал тот поезд встречать). А от редактора журнала, который сам на свадьбу приехать не смог, придёт (к свадьбе, правда, не поспев) по почте посылка; внутри фанерного ящичка помещались: бутылка-графин французского коньяка «Мартель», стопка шоколадных плиток «Вдохновенье», туго спеленатая на манер почтовой бандероли-конверта коричневой плотной бумагой (просто упаковка или старый насмешник вот так, по-свойски, подмигнул Николаю?), а также блок сигарет «Кэмел» – не тех, что уже в скором времени начнут продаваться в твёрдой, картонной пачке с откидным, как у шкатулки, верхом и совсем уже другим, этаким оскоплённым, «неправильным» вкусом и запахом, а настоящих, американских, в классической мягкой пачке, что десятилетия спустя будут в интернете «толкать» (их и сегодня «толкают») по три, четыре и больше тысячи рублей за одну такую вот тогдашнюю однорублёвую «редакторскую» пачку.

7

Тот, кто заглянул бы в квартиру Светозоровых в тот новогодний вечер, предварявший наступление нового (ох, какого теперь уже далёкого!) 1990 года, застал бы такую картину: как двое влюблённых, что сразу было видно уже по тому, какими они смотрели друг на друга глазами, позабыв про напитки и яства на празднично накрытом столе и бубнящий в углу зала телевизор, тщетно пытавшийся привлечь их внимание какой-то развлекательной чепухой, – как эти двое что-то оживлённо и весело обсуждают, бурно и выразительно жестикулируя и то и дело заливисто хохоча. Из их перебивчивых, тонущих по временам в смехе фраз становилось понятно, что новоиспечённые молодожёны вспоминают свою, только что отгремевшую свадьбу, и с особым удовольствием – разные смешные эпизоды, без каких не обходится, поди, ни одна свадьба на свете,