И с коршунами нельзя было договориться. Если, например, про семейство сов почти всё было известно – в какой части леса обитают, в каком дупле кто живёт, даже у кого какой характер и оперение, – по потерянному пёрышку можно было определить его владельца, то про коршунов не было известно ровным счётом ничего. Ни где они обитают, ни сколько их всего в округе, ни с какой стороны появится жуткая крылатая тень. Наблюдать за коршунами было очень ответственно, очень почётно, эта должность была очень уважаемой, она сохраняла жизни обитателей поместья.

Но на окраине никто не мог стать наблюдателем, потому что все лучшие наблюдательные посты были на поверхности земли – над норами белохвостых луговых собачек. Там было много крупных камней и кустиков, которые давали тень и можно было смотреть вверх, не жмурясь от солнца и не пропуская ни одного движения коршуна, и при малейшей опасности издавать истошный сигнал тревоги, который был слышен на всё поместье. А если кто зазевался и не слышал, то, увидев, как стремительно прячутся в укрытие другие луговые собачки, тоже поспешно прятался.

Глава 3.

В глазу у Айки, сестрёнки Лари и Калю, долго дрожала огромная сверкающая слеза и, наконец, созрев до размера крупной ягоды, сорвалась, упала на розовую подушечку на лапке брата и медленно поползла вниз. Лари сильно дёрнул лапой, очень глубоко втянул в грудь воздух и проснулся. Сел на подстилке из сухой травки, отряхивая лапку. Было видно, что он ещё не отошёл от сна. Он осмотрелся вокруг, увидел Айку с мокрыми глазами, брата и мамку. Ему приснилось, что он лежит на берегу, у самой кромки воды, а со дна реки на поверхность поднялась невиданная огромная усатая рыбина, почуяла добычу, подплыла к берегу, прямо к тому месту, где лежит с закрытыми глазами он, Лари, и, не веря в свою удачу, начала ощупывать усами лапку Лари, –проверить, – съедобный ли он и утащить на своё страшное дно между длинными, мерно качающимися стеблями растений.

Нужно было идти на рыбалку. Это было очень опасно, но совершенно необходимо, очень нужно и важно для всех жителей Поместья Луговых Собачек. Поэтому Айка плакала, а мамка молча разбирала зёрна, но было видно, что она – как прижатая к земле упругая веточка – готова с силой распрямиться и хлестнуть воздух. Все молодые сильные собачки поместья по очереди должны были рыбачить по вечному договору с совами. Калю уже проверил на прочность и смотал в большой моток тонкую длинную верёвку из травяных волокон с привязанными к ней через равное расстояние деревяшками, чтобы удобно было подтягивать улов из воды, подгрыз поострее сучок, служивший крючком, нарыл червяков у входа в нору, свернул кулёк из листа и поместил наживку туда, чтоб не разбегалась, хотел отломить кусочек шляпки светящегося гриба, – хоть совсем ненадолго, но осветить путь, – но передумал, да и ночь обещала быть лунной.

Лари ещё рано утром вытянул короткую соломинку, когда решалось – кому идти на рыбалку за данью совам. Всё было честно, по справедливости. Белохвостый прислужник Королевской Семьи на площади Семи Пней в Обменный день в огромной лапище держал несколько десятков соломинок, одна из которых была короткой и решала судьбу вытянувшей её луговой собачки. Можно было прослыть ловким и смелым, а можно было навсегда остаться в медленных водах Ягарэ, – на съедение рыбам, или жукам-плавунцам или ещё кому-нибудь водному, малоприятному.

Луговые собачки, чья очередь подходила тянуть соломинку, приближались к на редкость крупному белохвостому служителю Короля и, – кто осторожно, кто рывком, кто долго перебирая, – вытягивали длинные сухие палочки. Лари присмотрел в кулаке прислужника одну соломинку, она была похожа на дудочку – какие-то жучки прогрызли в ней дырочки – и хотел в свою очередь вытянуть её. Он был уверен, что соломинка длинная, – не может же дудочка быть короткой, да и ему, если честно, совсем не хотелось идти на страшную рыбалку. Ведь Лари не был очень храбрым или на удивление смелым, – он был самой обычной молодой луговой собачкой, которая, услышав сигнал тревоги или почуяв опасность, – не прочь спрятать свой драгоценный хвостик куда подальше.