– Эй, я могу тебя кое о чем спросить?

За все десять лет, что я знаю Куинна, он ни разу не хотел кое о чем меня спросить.

– Ты что, убил кого-то?

– Ха-ха. –  Куинн пытается раскурить тлеющий косяк. Затем несколько раз щелкает зажигалкой, но та не загорается. Я протягиваю ему свою.

– Ну в чем дело?

Он смотрит, как сворачивается разгорающаяся бумага. Потом вздыхает и делает длинную затяжку.

– Вне школы Мина выглядит совсем по-другому.

– В смысле? –  спрашиваю я. Не из-за любопытства. Я рассеянно наблюдаю, как вода двигается вокруг наших лодыжек. Куинн и Мина довольно редко виделись вне школьных стен, мимолетом, да и то благодаря мне.

– Она выглядит по-другому, когда ее волосы убраны.

– Убраны?

– Ну наверх. С лица. Когда его видно.

Я не знаю, что ему ответить, и поэтому затягиваюсь косяком.

– У нее милое личико, –  продолжает Куинн, не глядя на меня.

– Никогда не замечал. Для меня она всегда выглядит одинаково.

Куинн кивает.

Мы снова сидим молча. Я думаю, что он закончил, но тут он добавляет:

– Как считаешь, она западет на меня?

Я вдыхаю слишком много дыма и начинаю кашлять.

– Западет на тебя? –  едва удается выговорить мне.

– Она будет встречаться со мной?

– Кто?

– Мина.

– С тобой?

– Да, со мной.

– Ты и Мина?

– Да, что думаешь?

Горло саднит из-за дыма, на глаза наворачиваются слезы. Я отвечаю лишь через пару секунд:

– Честно, плохая мысль, как по мне. Ты же ее знаешь. Она… ну типа… закрытая.

– Да, но с нами, мне кажется, она совсем другая.

Меня вдруг раздражает, что он ставит нас в один ряд. Что он считает, будто мы с ним одинаковые.

– И по-моему, ты не в ее вкусе, –  добавляю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Что вы, ребята, очень разные. Не знаю. Да и она не в твоем вкусе.

– Она секси, а значит, вполне в моем вкусе, –  отвечает Куинн, и мы оба начинаем смеяться. Сначала короткими смешками, но вскоре мы уже покатываемся со смеху, заваливаясь друг на друга и задыхаясь.

– Блин, Мина –  самый дорогой мне человек, –  говорю я, –  но она не секси.

– Чувак, у тебя что-то со зрением!

– Она одевается как ученица католической школы!

– Кэплан, это же как в порно!

– Что за хрень? –  Мы оба под кайфом и ржем как кони, и весь этот разговор кажется чушью. Как сказки доктора Сьюза[19].

– Только не говори мне, что никогда не думал об этом, когда она появляется в своей школьной юбке!

– Господи, нет, –  сквозь смех отвечаю я. –  Она мне как сестра.

– А мне нет.

– Так, значит… она, типа, распустила волосы и стала вдруг тебе нравиться?

– Я же только что говорил тебе: мне нравится, когда она убирает волосы наверх!

– Ну и что дальше?

– А то… стоит мне рискнуть?

– Конечно, –  отвечаю я. –  Твое дело.

– Не будь мудаком. Я спрашиваю, не будешь ли ты против.

– Нет, конечно. Я тут ни при чем. Решение за Миной, не за мной. –  Я прикусываю щеку изнутри при мысли об этом –  просто сразу представляю выражение ее лица, когда он попытается наклониться к ней. Она будет смотреть на него как на спятившего. Но он, по ходу, и правда спятил.

– Знаю, но ты же понимаешь, что я имею в виду.

– Нет.

– Вы, ребята, как будто созданы друг для друга.

Я качаю головой и передаю ему косяк. Куинн берет его и, улыбаясь чему-то в воде, продолжает:

– Не в этом смысле. Но между вами есть какая-то непостижимая связь.

Звонит его телефон.

– Это Холлис, –  объявляет Куинн, глядя на экран, потом отвечает на звонок: –  Привет, Хол!

– Привет! Как дела?

– Я с Кэпом на озере.

Холлис молчит.

– А что? Что-то случилось? –  спрашивает Куинн.

Она смеется в телефон.

– Я просто хотела спросить у тебя, в порядке ли он. Он сегодня так быстро сбежал из моей машины, как будто на пожар торопился, а потом не отвечал на мои сообщения.