Миша вскочил, перегородил дверь.

– Ты не понимаешь! Он убьёт меня, а потом тебя и всех, кто будет в курсе! Прошу, съезди к нему на неделю! Это всего лишь семь дней! – сначала ярость. Потом – страх. Потом – ледяное, страшное спокойствие. – Он нормальный человек, не зверь! Он обещал мне, что ничего не будет такого!

– Ну ты и сука!

– Завтра к десяти он будет ждать!

– Значит, я уже не жена. Я – проигрыш. – Голос стал тихим, острым. – Ладно. Но запомни, Миша…

Она подошла вплотную. Дрожала вся – от кончиков пальцев до сжатых челюстей.

– После этого ты мне больше не муж.

За окном завыла сирена. Где-то в подъезде хлопнула дверь. Миша попытался обнять ее, но Маша отшатнулась, как от прокажённого.

– Завтра в десять, да? – спросила она ледяным тоном. – Передай своему хозяину – его рабыня будет готова.

Она повернулась и вышла в спальню, громко щёлкнув замком. Миша остался стоять среди осколков тарелки с ощущением, что только что сам себе выстрелил в грудь.

– И оденься сексуально! Он просил!

А за стеной тихо плакала женщина, которую только что продали за карточный долг.

Чёрный внедорожник с тонированными стёклами резко остановился у кованых ворот. Маша сжала сумку в дрожащих пальцах – внутри лежало только самое необходимое. И одно, от чего не смогла отказаться, – коробочка с кружевным комплектом чёрного белья, купленным когда-то для Миши.

«Теперь это мой единственный щит», – подумала она с горькой иронией.

Ворота со скрипом распахнулись, открывая путь к трёхэтажному особняку в стиле модерн. Холодный блеск панорамных окон, строгие линии, дорогие машины у подъезда – всё кричало о деньгах и власти.

Лёва встретил её сам, опираясь на косяк двери. На нём был только чёрный шёлковый халат, расстёгнутый на груди.

– Ну вот и познакомились поближе, – ухмыльнулся он, оглядывая Машу с ног до головы.

Она не успела сделать шаг назад, как его мощные руки обхватили её талию. Грубые губы прижались к её рту, перекрывая возмущённый вскрик. Вкус табака и дорогого виски.

– Тс-с, – прошептал он, отпуская её. – С сегодняшнего дня ты моя. Помни об этом. Уговор дороже денег!

Он провёл пальцем по её шее, заставив её содрогнуться.

– Одежду будешь носить только ту, что я выберу. И она должна быть… – его глаза блеснули, – прозрачной. Чтобы я видел, за что заплатил.

С этими словами он швырнул ей на руки свёрток.

– Переоденься. Сейчас же.

Маша развернула ткань – внутри был полупрозрачный чёрный комбинезон с глубоким вырезом на груди и открытой спиной. Тонкие бретельки, кружевные вставки на бёдрах… и ничего больше.

– Я не… – начала она, но Лёва перебил её:

– Или ты сейчас надеваешь это, или мы меняем условия и за день вы отдаёте мне долг. В противном случае, ты будешь этот долг отрабатывать в притоне проституток.

– Нет, не надо. Я согласна! А раздеваться здесь?

– А что тебя не устраивает? Здесь все свои! Никто тебя не тронет кроме меня!

Глаза Маши наполнились слезами, но она молча разделась.

Пальцы Маши не слушались, когда она начала расстёгивать блузку. Первая пуговица, вторая, ткань соскользнула с плеч, обнажив простой бежевый бюстгальтер. Она замерла, чувствуя, как по коже бегут мурашки.

– Всё, – резко бросил Лёва. – И это тоже долой.

Губы Маши задрожали, но она потянула за застёжку. Бюстгальтер упал на мраморный пол с едва слышным шуршанием. Грудь опалил холодный воздух и ещё более холодный взгляд хозяина.

– Продолжай, – он сделал глоток, причмокивая губами.

Юбка заскользила по бёдрам, открывая скромные хлопковые трусики. Маша закрыла глаза, сбрасывая и их. Теперь она стояла совершенно обнажённая, прикрывая интимные места дрожащими руками.