– Ты что здесь делаешь? – она стряхнула пепел прямо на обивку и нервно зевнула. Надя ответила, что живет здесь, потому что больше негде.

«А вы его мать?» – чуть было не капнуло с языка ядом.

– Понятно. А почему не в гостинице?

– У меня для «Метрополя» не хватает наличной валюты. Понятно?

– Ты ведь из провинции? Прикатила за счастьем? – снова нервный зевок. – Оставила мать, сестру… Хочешь один совет? Уезжай назад. Москва – это кладбище для таких перелетных птичек. Ты вроде бы идеалистка, а в своем Козельске ты дольше сохранишь превратные представления о жизни. Там легче обманываться.

Навратилову поразило, что Агнивцев предал ее так подробно.

– Я не слушаю советов, которых не спрашивала. И не привыкла, Александра, кажется, когда со мной говорят в таком тоне. Вы что, завуч?

– Ты, дрянь, сидишь в моей машине, в моем гараже, спишь с моим мужем и смеешь выговаривать мне о тоне.

Это было сказано почти мельком, без всякого чувства, ровными, без нажима словами.

Так вот какие они, суки-москвички…

– Я вас не оскорбляла. – И с иронией: – Не стоит подавать советской молодежи пример невоспитанности. Сначала докурите мою сигарету, а уж потом начинайте грубить.

– Еще бы ты меня оскорбляла. И я совсем не так стара, как ты думаешь. Это ты выглядишь старше своих, – щипок, – двадцати пяти.

Молчание.

– Он что, предлагал тебе брак?

Надя поняла, что жена ищет каких-то формальных оправданий поведению Агнивцева, ведь его надо было как-то прощать.

– Он сразу предупредил, что женат. И учтите еще, что это я соблазнила Вовочку. Ваш петушок боялся ко мне подступиться, но я напоила его, околдовала и уложила в постель. Он агнец. Идите, миритесь.

Только тут Александра чуть оживилась, она поняла, что смазливая девочка раскусила всю подноготную ее появления.

– Ах, бедный мальчик, его больно схватили за письку, – женщина еще продолжала выдерживать взятый тон. Потом зябко поежилась, она оценила привлекательность Надин, позавидовала этой тяжкой массе платиновых волос и вдруг отказалась от заученной рольки: – Как ты здесь спишь? От бензина ломит виски. Вы прямо тут занимались любовью?

И это было сказано тоже бесстрастно.

– Не хотите совет за совет? Гоните Вову в три шеи. Он трус, предатель и скупердяй.

– Сначала я выгоню тебя.

– Я всегда ухожу сама.

– Почему меня не научили драться? – женщина пожала плечами. – Я бы просто набила тебе морду без лишних слов.

– Не притворяйтесь, что вы оскорблены. Больше эмоций было б, если б кто-то попользовался вашей зубной щеткой. У вас, на все сто, есть любовник. Вот уж ему вы б измены не простили.

Женщина впервые прямо посмотрела Наде в лицо, она оцепенела от сказанного. Тягостная атмосфера встречи внезапно сменилась намеком на полное взаимопонимание, в полумраке машины зрачки скучной злости расширились, заблестели, словно в глаза накапало атропином.

– Вы еле-еле прощали любовнику даже законную жену, – продолжала Надин легко угадывать правду. Вот тебе! Подробностью за подробность… Ее руки похолодели от скорости интуиции. – Вы были счастливы, когда он ушел из семьи, правда, это длилось недолго.

– Откуда он знает о нас! – вспыхнула женщина и сразу помолодела от чувства греха.

– Петушок ничего не знает. Я все читаю по вашим глазам.

– А ты умней, чем кажешься, – отшатнулась жена, ошеломленная тем, что ее лицо так беззащитно перед теми, кто наделен даром читать по лицу. И протянула девчонке ладонь. – Погадай.

– Я не умею. Честное слово. Ничего не понимаю в линиях.

Александра потом долго не могла простить себе этот жест машинального доверия, мольбу подаяния.

– Неужели он, – она споткнулась на пункте имени, – Владимир такое дерьмо?