Марк вскочил и ответил:

– Готов. Выхожу от ЧВ к ОН. Расчетное время – тридцать минут.

– Принято. Ожидаем, – давала добро рация.

Перегон от «Четверти Восьмого» до следующей станции «Объект Наблюдения» был больше предыдущего – тысяча восемьсот шпал. Марк спрыгнул на пути и шагнул в темноту. До открытия метро оставалось сорок минут. Если повезет, он справится быстрее.

Первые три ящика оказались пусты и исправны. Между четвертым и пятым он подошел к трещине в стене. Достав штангенциркуль, Марк измерил ее ширину в нескольких местах. Пометив в блокнот данные, попытался заглянуть внутрь, чтобы определить глубину.

Эта трещина появилась несколько месяцев назад. Первые несколько дней она прогрессировала, а потом перестала расти. Диспетчер сказал, что ширина в пределах допустимой нормы, но попросил проводить регулярные измерения. Пока на безопасность конструкции щель не влияла, но сквозь эти несколько сантиметров темного разлома уже вполне могли просачиваться грызуны.

Возле пятого ящика Марк напрягся. На полу лежал крысиный помет. Ящик цел, проводка вокруг тоже. “Надо поставить ловушки” – подумал Марк и сделал пометку в блокнот.

Дальше шел медленно. Внимательно осматривая каждый угол тоннеля, он искал следы присутствия крыс. Луч фонаря скользил по полу слева направо и обратно. Кое-где падающие с арочного свода тоннеля капли конденсата отзывались гулким эхом в этом, леденящем душу, месте. Этот участок Марк не любил. В нем не было ничего особенного, но находился он дальше иных от обеих станций, что создавало ощущение закрытого пространства, собственной ничтожности и вызывало непонятный бессознательный страх. Обычно здесь он ускорял шаг и проходил, как можно скорее.

Подходя к шестому ящику, Марк вспомнил, что за ним стоит ловушка. Пару недель назад он видел здесь мертвую крысу и после этого установил устройство. Выглядело оно, как большая мышеловка. Крыса пыталась съесть приманку, цепляя стопор пружины. Пружина выпрямлялась, и механизм срабатывал за доли секунды. Как правило, оставалось только достать мертвого грызуна, положить в герметичный рюкзак за спиной, поставить крысоловку обратно и пойти дальше. Если крыса оставалась живой, то обходчик использовал специальный газовый пистолет. Он надевал противогаз и нажатием на курок выпускал на несколько метров струйку парализующего газа в сторону объекта атаки. Достаточно нескольких секунд, чтобы крыса переставала шевелиться.

В этот раз так и произошло. Ловушка сработала. Рядом с ней без движения лежало животное. Марк присел на корточки, положил фонарик так, чтобы он освещал, как можно больше пространства, и снял с пояса специальный захват. Рукоятью инструмента он ткнул в крысу – та не подавала признаков жизни. Отложив прибор в сторону, Марк потянулся к ловушке.

Аккуратно прижимая одной ладонью основание, он взялся за прижимной механизм. В таких случаях следовало сперва применить парализующий газ для подстраховки, но баллончик лежал в рюкзаке, а что-то внутри заставляло поторопиться. Вдруг Марк ощутил адскую боль и, вскрикнув, отскочил в сторону, споткнулся о рельсы и упал. Поясная сумка соскочила, ее содержимое рассыпалось по полу. Теплая жидкость начала заливать руку. А рядом раздался визг. В свете фонаря Марк отчетливо увидел ожившую крысу, которая металась, словно бешеная.

– Укусила, сволочь! – завопил Марк. – А!..

Ноги стали ватными, голова закружилось, ладонь уже плавала в крови внутри перчатки. Крыса дергалась, металась, издавая страшные звуки. На секунду затихнув, она начала отгрызать себе лапу. Тело сковало оцепенение. Марк не мог ничего с собой поделать. Шокированный происходящим, он испытывал вместе с тем ужасную досаду, что поступил так опрометчиво. Но больше всего пугало то, с каким остервенением маленькое животное отгрызает свою плоть, чтобы выжить.