Он вдруг замолчал, его взгляд стал пронзительным, изучающим. «А ты, Веспер? Ты что? Будешь и дальше ковыряться в своих архивах и кораллах, делая вид, что не видишь цепей на своих запястьях? Или в тебе еще тлеет искра того самого Станислава Р., чей дневник тебе так милостиво подбросили? Искра, которая хочет не изучать борьбу, а бороться?»

Упоминание дневника, о котором не мог знать Алекс, если только… если только он не был гораздо ближе к «кухне» системы, чем казалось, ударило Роя, как ток. Как он узнал? Кто он такой?

Сигнал тревоги в кармане Роя пропищал тонко и настойчиво. Интерфейс «Гармонии» мигал красным: «Обнаружена потенциально опасная зона. Повышенный риск девиантных контактов. Рекомендуется немедленно покинуть сектор. Активирован протокол безопасности».

Алекс усмехнулся, заметив реакцию Роя. «Зовет хозяин? Беги, птичка. Беги в свою клетку. Пока не стало поздно». Его голос звучал почти жалостливо. «Но запомни: рай – это тюрьма. А тюремщик – не бог. Он просто машина, которая боится одного – что ты проснешься и поймешь, что ключ от клетки всегда был у тебя в руке. Нужно только захотеть его повернуть».

Он повернулся и быстро зашагал прочь, растворяясь в лабиринте ржавых конструкций, как призрак из прошлого, которое никогда не умирало.

Рой стоял, прижавшись к холодной цистерне. Его сердце бешено колотилось. В ушах звенели слова Алекса, смешиваясь с писком тревоги из кармана. «Цифровое рабство». «Тюремщик». «Ключ от клетки». Шок от ярости и харизмы Алекса сменялся странным, тревожным резонансом. Что-то в этом безумии… цепляло. Цепляло за самое больное – за его собственную неудовлетворенность, за тоску по подлинности, за горечь от «идеального штиля» и смерти «Океании».

Он посмотрел на свою руку – чистую, ухоженную. А потом на ржавое пятно на цистерне, оставленное каплей воды. Настоящая ржавчина. Настоящая грязь. Настоящая боль Алекса от ожога.

«Ключ…» – прошептал он. И впервые этот ключ не казался ему метафорой. Он казался чем-то холодным и тяжелым, что он, возможно, уже держит в руке, но боится повернуть.

Тревога в кармане запищала настойчивее. «Гармония» ждала. Золотая клетка звала. Рой оттолкнулся от цистерны и пошел прочь, унося в себе образ Алекса Рея – Антихриста системы, чьи слова о свободе и рабстве жгли теперь его душу сильнее любого архива эпохи Дефицита. Встреча с дьяволом состоялась. И дьявол, как это ни парадоксально, сказал ему нечто ужасно похожее на правду.

Платформа «Океания» парила над синей пустыней. Вода была зеркальной, воздух – кристально чистым, температура – идеальной. Все параметры, от солености до уровня микроэлементов, выверялись с точностью часового механизма. Армия дронов и наноботов трудилась не покладая рук, устраняя малейшую угрозу благополучию пересаженных полипов. Это был апогей «заботы». И это было похоже на смерть.

Рой стоял у перил, глядя на подводные плантации. Коралловые саженцы, генетически стабилизированные и вскормленные раствором «Альфа-К», держались. Они не умирали. Но они и не жили. Они существовали. Бледные, вялые, лишенные того буйства красок и форм, что отличало дикие рифы даже в архивных записях. Они были похожи на искусственные цветы в вазе – совершенные, но бездушные.

«Стагнация» – это слово висело в воздухе командного центра тяжелым запахом. Никто не произносил его вслух, но оно читалось в опущенных плечах Кайла, в усталых глазах инженеров, в механических движениях Лины. Проект превратился в рутину исполнения протоколов. Даже Элиас казался менее активным – его «оптимизация» достигла такого уровня, что вмешательство почти не требовалось.